Татьяна Ермакова Время любить

ГЛАВА 1

— Маргарита Борисовна!

— Ну, снова — здорово! — нахмурилась Маргарита, впуская женщину в квартиру. — Надя, сколько можно? Мы же сто лет назад договорились, что будем обращаться друг к другу по именам.

— Тут такое дело… — замялась Надежда, топчась на пороге.

— Надя, что случилось? — нахмурилась Маргарита. Когда ее помощница по хозяйству, а точнее домработница, начинала свою речь с таких слов, жди неприятностей.

— Я увольняюсь, — внутренне сжавшись, выпалила Надя.

— Почему? Что произошло? Мы тебя чем-то обидели? Или зарплата не устраивает? Может быть, ты другое место нашла, получше?

— Нет, что вы, Маргарита Борисовна, что вы! — замотала головой Надежда. — И платите хорошо, и человек вы замечательный…

— Так что же произошло? И прекрати меня Маргаритой Борисовной называть! — рассердилась хозяйка.

— У меня мама… — чуть не плача, сказала Надя. — Мама у меня…

— Умерла?! — ахнула хозяйка.

— Да типун вам на язык! — возмутилась домработница.

— Так. Все. Я ничего не понимаю! Раздевайся, пошли на кухню чайку выпьем, и ты мне все расскажешь!

Надя не стала спорить, сняла пальто, переобулась и вошла в кухню.

— Садись! — велела Маргарита, разливая чай и двигая к Надежде корзиночку с печеньем. — Рассказывай!

— Да что рассказывать… — пожала плечами домработница. — Мама моя картошку из погреба доставала, запнулась… перелом шейки бедра. За ней уход нужен. А мама в деревне живет, далеко.

— Ой-ё-ёй. Серьезная травма. Сколько ей лет?

— Шестьдесят в этом году будет, — потупилась Надежда.

— Да, дело не шуточное, — кивнула Маргарита. — Только увольняться-то зачем? Срастется у твоей мамы кость, вернешься.

— Мне сказали, она долго срастаться будет. Может, три месяца, а может, полгода, — тяжело вздохнула домработница.

Маргарита смотрела на Надежду и понимала, что ей очень трудно будет расстаться с этой женщиной. Вот уже семь лет Надя работала у них в доме. Членом семьи, правда, не стала, так как приходила всего три раза в неделю, тихо-спокойно выполняла свою работу и уходила. По душам Маргарита с Надеждой все семь лет так и не поговорили ни разу. И не из пустого снобизма хозяйки, а просто Надя, человек сдержанный, всячески старалась быть незаметной, при этом прекрасно справлялась со своими обязанностями.

— Маргарита, так вы меня отпустите?

— Господи, да конечно! — воскликнула хозяйка. — Как я могу тебя не отпустить!

— Спасибо. Пойду я.

— Подожди, а деньги! — Маргарита сходила в кабинет и взяла из шкатулки необходимую сумму. — Возьми, это за этот месяц, а это премиальные. Ты очень хорошо работала. Очень жаль, что с твоей мамой такое случилось.

— Да вы что? — изумилась Надя. — Я же и месяц этот не доработала, и вас за две недели не предупредила, чтобы вы кого-то на мое место нашли.

— Во-первых, ты не знала, что мама ногу сломает. А во-вторых, тебе сейчас деньги понадобятся… Надя, спасибо тебе большое за все. Если бы не ты, я бы ни за что одна с домашним хозяйством не управилась.

Маргарита сказала это так просто и душевно, что домработница, чуть не разрыдавшись, обняла свою бывшую хозяйку.

— И вам спасибо большое. Вы хорошая, добрая и всегда ко мне по-человечески относились.

От таких проявлений чувств Маргарита откровенно смутилась.

— Ты на поезде едешь или на автобусе?

— На автобусе. В двенадцать отправляется, — объяснила Надя. — Так я пойду?

— Конечно, — кивнула Маргарита.

Надя вышла в прихожую, надела сапоги и пальто…

— Маргарита Борисовна… я вам сказать хотела…

Маргарита ободряюще улыбнулась.

— Вы последите за Анатолием Николаевичем! — одним махом выпалила домработница.

— Ты о чем? — вытаращила глаза Маргарита.

— Да так… — замялась Надя и, быстро попрощавшись, ушла, оставив совершенно ошарашенную Маргариту в крайней степени недоумения.

— Привет! — улыбнулась Маргарита, целуя мужа в щеку и забирая у него портфель. — Устал?

— Как всегда, — кивнул Анатолий Галинский, раздеваясь.

Маргарита разогрела в микроволновке ужин и накрыла на стол. Что и говорить, работа у ее Толеньки важная и тяжелая. Даже вечерами засиживается. Ее святой долг вкусно накормить уставшего мужа.

— Как всегда, выше всяких похвал, — сказал Анатолий, поужинав. — Тимка спит уже?

— Очень на это надеюсь, — усмехнулась Маргарита. — Если, конечно, книжку под одеялом не читает. Пойду шугану, а то ведь начало двенадцатого.

Но Тимка уже давным-давно спал или талантливо притворялся, что спит. Маргарита подоткнула сыну одеяло и вернулась на кухню.

— У нас проблема, — сказала Маргарита, отхлебывая чай из большой именной кружки. — От нас Надя ушла.

— С чего это? — недовольно поднял бровь Галинский, затягиваясь сигаретой.

— У нее мать шейку бедра сломала, вот она к ней и поехала, ухаживать.

— Плохо, но не проблема. Сейчас куча агентств по предоставлению услуг. Не то что раньше одна фирма «Заря». Займешься?

— Ну конечно, — кивнула Маргарита. — Только жалко ее. Столько лет у нас работала.

Анатолий, не ответив, пожал плечами. Надежду он почти не знал, и по большому счету ему было все равно.

— Знаешь, она сегодня какая-то странная была. Нет, я, конечно, понимаю, такое несчастье с матерью, но… Представляешь, она сказала, чтобы я за тобой следила! — засмеялась Маргарита.

— Н-да, — неопределенно буркнул Анатолий и уставился в окно.

— Толь, ты чего? — удивилась Маргарита, рассчитывавшая, что муж посмеется над словами домработницы.

— А она права, — сказал Галинский, медленно поворачиваясь к жене.

— В чем? — не поняла Маргарита.

— Да во всем! — досадливо поморщился Анатолий. — Господи, Рита! Какая же ты дура!

— Во как! — Маргарита недоуменно подняла брови. — С чего такие комплименты?

— Юродивая, — будто бы в сторону, сказал Анатолий. — Даже прислуга…

— Она не прислуга, — возразила жена, все еще ничего не понимая. — Надя помощница по хозяйству.

— Да какая разница, — взвился Анатолий. — Прислуга, помощница, домработница! Все равно она в сто, тысячу раз умнее тебя!

Анатолий Николаевич Галинский все еще не решался сказать то, что должен был сказать жене уже на протяжении нескольких месяцев. Уж слишком удобная и комфортная жизнь оставалась у него за спиной. А впереди-то что? Рита проверенный товарищ, который поддержит в трудную минуту…

Галинский поймал себя на том, что назвал собственную жену товарищем, и с отвращением подумал, что выспаться как следует ему сегодня не удастся. Если уж сказал «а»,