Стрелкова Ирина Похищение из провинциального музея

ИРИНА СТРЕЛКОВА

ПОХИЩЕНИЕ ИЗ ПРОВИНЦИАЛЬНОГО МУЗЕЯ

1

В половине десятого Ольга Порфирьевна отправилась в обход музейных помещений. Сторожиха тетя Дена терпеливо дожидалась в вестибюле ее возвращения, чтобы пойти домой. В вестибюль выходила низкая дверца бывшей швейцарской, на ней висела табличка: "Заместитель директора музея В. А. Киселев". Молодой и самолюбивый заместитель не имел обыкновения по утрам сопровождать Ольгу Порфирьевну, хотя являлся на работу одновременно с ней. Кассирша и методист еще не пришли - музей открывается в десять часов.

В голубой гостиной с балконной дверью в угловом фонаре Ольга Порфирьевна задержалась подольше. Несколько дней назад в Путятин приехала вдова Пушкова, Вера Брониславовна. В гостиной проходили ее беседы о творчестве замечательного художника, не признанного при жизни, но теперь завоевывающего все более громкую славу.

По случаю приезда Веры Брониславовны из голубой гостиной вынесли все музейные витрины с монетами, медалями, статуэтками из бронзы и фарфора, старинной посудой и шитьем по бисеру. На прежние места вернулись сюда кресла и полукреслица из голубого гарнитура, привезенного в начале века из Франции бывшим владельцем особняка и Путятинской мануфактуры Кубриным. В майоликовом столике на тонких витых ножках туманно отражалась белая ваза, обманчиво простая, с изображением дымчатой линии - драгоценный датский фарфор. К вечеру Киселев принесет и поставит в вазу букет белой сирени, и голубая гостиная наполнится томительным запахом майского сада, необходимым Вере Брониславовне для творческого настроения, - она всегда приезжает в Путятин на две майские недели.

Убедившись, что в гостиной все в порядке, Ольга Порфирьевна направилась к высокой белой двери, ведущей в зал Пушкова, но какая-то непонятная тревога остановила ее. Старуха еще раз придирчиво оглядела знакомую до мелочей обстановку гостиной. Все на месте, ничто не сдвинуто. Только возле балконной двери валяется на дивном кленовом паркете грязный комочек. Ольга Порфирьевна подошла ближе и разглядела, что это оконная замазка. Балконную дверь на зиму замазывали и заклеивали полосками бумаги. В этом году тепло наступило поздно, и только после майских праздников Ольга Порфирьевна распорядилась отворить балконную дверь, смыть пожелтевшие за зиму бумажные полоски и заодно навести чистоту на балконе, обнесенном чугунными перилами, представлявшими собою тоже музейную ценность - один из шедевров каслинского литья. После уборки дверь заперли, в музеях не любят излишка свежего воздуха.

Осмотрев балконную дверь, Ольга Порфирьевна убедилась, что бронзовые шпингалеты задвинуты плотно, до отказа. Но их, несомненно, уже давно не чистили, кое-где появилась неряшливая прозелень. Такие мелочи особо расстраивали придирчивую Ольгу Порфирьевну. В досаде она машинально подняла с пола кусочек замазки и тщательно затерла войлочной подошвой пятнышко на паркете. И тут вдруг с улицы донесся дикий скрежет. Как ножом по стеклу, но во много крат сильнее и противнее. Испуганная старуха спешно повернула бронзовую ручку, открывавшую одновременно верхний и нижний шпингалеты, распахнула дверь и вышла на балкон.

На перекрестке, затененном густой зеленью, нос к носу стояли две машины городская "неотложка" и синий "Москвич". Под самым балконом знакомый Ольге Порфирьевне шофер "неотложки" на высоких нотах объяснял правила разъезда на перекрестке владельцу "Москвича", явно нездешнему, в рыжей замшевой кепочке с захватанным козырьком.

Ольга Порфирьевна в гневе наклонилась через перила.

- Нельзя ли потише? Тут не базар!

- Да не лезьте вы, бабуся, не в свое дело! - огрызнулся шофер "неотложки". - Я не собираюсь из-за каждого дурака садиться в тюрьму! - И продолжил уже не наверх, в ее адрес, а для владельца "Москвича": - Ты где поворачивал? Ты как шел? - Шофер был настроен излить весь свой гнев до последней капли и только тогда, окончательно разрядившись, отправиться своей дорогой.

Владелец синего "Москвича" смиренно оправдывался, но все же успел пару раз поднять голову и как бы призвать Ольгу Порфирьевну в свидетели, что он не спорит, хотя вовсе не так уж виноват.

Его лицо показалось ей знакомым. Кажется, он был в музее вчера и очень интересовался "Девушкой в турецкой шали" Пушкова. Да, это он, вчерашний любознательный посетитель. По музею он, разумеется, расхаживал не в кепочке. Что за дурь - в почтенном возрасте напяливать на голову какую-то мерзость!

Ольга Порфирьевна вернулась в гостиную, тщательно затворила за собою дверь и задвинула шпингалеты. Не забыть сегодня же распорядиться, чтобы до вечера добросовестно начистили всю бронзу в голубой гостиной. И уж заодно освежили паркет... Мельком глянув под ноги, она не обнаружила валявшегося только что на полу кусочка замазки. Куда же он девался?

- Ах, да! - Она коснулась пальцами лба. - Я же его подняла своими руками, а потом, наверное, бросила с балкона.

На камине часы с Мефистофелем показывали без четверти десять. Ольга Порфирьевна заторопилась, однако, берясь за ручку двери, ведущей в зал Пушкова, успела и тут обнаружить прозелень. Ольга Порфирьевна раздраженно повернула ручку и распахнула дверь. Ноги ее подкосились, и она еле удержалась, прислонясь к притолоке. На противоположной стене зала разверзлась пустота. Лучшее творение Пушкова - "Девушка в турецкой шали" - исчезло.

Не веря глазам, Ольга Порфирьевна подтащилась ближе на ватных, непослушных ногах и потрогала стену. Краска здесь казалась голубоватой, тогда как вся стена пожелтела. На желтоватой стене выделялся голубой небольшой прямоугольник, в нем торчал крюк, слегка обросший паутиной, надорванной там, где находился шнур. Портрет был снят очень осторожно и аккуратно.

Ругая себя за преждевременную панику, старуха поспешила вниз. Слабость в коленях пропала, ноги легко несли Ольгу Порфирьевну по ступенькам беломраморной лестницы. Она быстрой трусцой пересекла вестибюль и толкнула дверь бывшей швейцарской.

Киселев, как школьник, застигнутый учителем, что-то поспешно свалил со стола в выдвинутый ящик и, вставая, толкнул ящик животом, чтобы закрыть.

- Картина у вас? - выпалила Ольга Порфирьевна, еле переводя дыхание.

- Какая именно? - Он вытаращил глаза.

- "Девушка в турецкой шали". Ее там нет. Кто-то снял. Если не вы, то...

Она пошатнулась и чуть не упала. Киселев успел ее подхватить и усадил в кресло, притулившееся в углу за шкафом.

- Володя, ее украли, - с трудом выговорила старуха. - Ради бога, звоните сейчас же в милицию!

- Нет уж, сначала я вызову врача! - сказал Киселев.

В музее был