Гришаня-лакомка Душевнобольные, которых в старину именовали умалишенными, на самом деле ума не лишены. Только самые примитивные из них, поистине слабоумные, совершают свои действия открыто, не маскируясь. И, конечно же, их сразу хватают. Иным же удается длительное время заметать следы и не попадать в поле зрения служб правопорядка. Примером тому является следующий случай, хорошо запомнившийся жителям Алма-Аты.

Под вечер в одно из отделений милиции прибежал человек с выпученными глазами. Был он изрядно пьян и все норовил рассказать милиционерам, какой подлец и мерзавец его друг. Нес он при этом такую неправдоподобную околесицу, такую несусветную чушь, что хоть уши затыкай. И ни за что не хотел уходить, хотя мирно настроенный дежурный и предлагал ему убраться подобру-поздорову. Пришлось слабо вязавшего лыко пьянчужку отправить в вытрезвитель.

Утром дежурный не успел еще смениться, а вчерашний посетитель тут как тут.

И повторяет свои фантастические россказни уже более или менее связно. На этот раз его выслушали уже внимательно. Вот что он поведал…

Накануне он прогуливался с малознакомой Зинкой в рассуждении, где бы спокойно выпить имевшуюся бутылку портвейна. Тут и встретил Гришаню Короткова, вместе сидели в колонии, после освобождения не виделись. Гришаня пригласил к себе. Живет он один в старом домишке на окраине, остался без родителей.

Гришаня в честь встречи выставил и свою бутылку водки, на закуску подал вареное мясо. Сидели хорошо, вспоминали колонию, кто где сейчас. Зинка больше молчала. Но закуска кончилась раньше, чем выпивка, и Гришаня пошел во двор, где у него стояла летняя кухонька, а Зинку позвал с собой, чтобы помогла. Отсутствовали они минут сорок, и гость начал уже не то что беспокоиться – нет, ревность тут ни при чем, Зинка ему безразлична – а удивляться: какую такую закуску готовят почти час? Очень хотелось еще выпить, а без закуски он не может, да и неудобно, хозяин мог заметить, что из бутылки отпито, а у них это не принято. Пошел он в кухню поторопить их, а там… В общем, Зинка лежала мертвая в углу, и не просто мертвая, а вся распотрошенная, вроде бы распластанная в луже крови. Гришаня же задумчиво жарил что-то на керогазе, кажется, печенку, полная сковородка была и шкворчала… Он не помнит, как убежал со двора, как добрался до милиции. Жаль, не сумел вчера толком объяснить, а в вытрезвителе его и вовсе слушать не стали, там и не такое бормочут. Очень жалко Зинку, надо скорее ехать к Гришане, как бы он не скрылся.

Откровенно говоря, рассказ посетителя приняли за бред в состоянии алкогольного психоза. Тем более что он и сам не отрицал – пил без просыпу почти две недели. На всякий случай – чем черт не шутит – поехали вместе с ним к Короткову. Тот и не думал скрываться, преспокойно отдыхал, благо был выходной день.

– Где Зинка? – спросили у него.

– В огороде, – равнодушно пояснил Коротков и самолично показал, где именно он закопал женщину, вернее то, что от нее осталось…

При обыске у Короткова нашли в погребе бочонок с засоленным мясом. Он и скрывать не стал, что за последнее время убил в своем доме нескольких женщин и в основном питался человечиной, которую заготавлил впрок. Его товарищи по работе рассказали следователю, что он и на автобазу часто приносил жареное мясо и щедро угощал собутыльников, а на их вопросы, где ему удается покупать в большом количестве столь дефицитный продукт, хитро улыбался и отшучивался – надо, мол, уметь жить.

Своих жертв каннибал отбирал только из бездомных, опустившихся бродяжек, специально для этой цели посещал рынки и вокзалы. Потому-то, когда они бесследно исчезали, никто и не заявлял об их пропаже. Некоторых так и не удалось опознать, хотя все они мирно покоились на коротковском домовом кладбище – в огороде.

Экспертиза выявила у Короткова галлюцинаторно-параноидную форму сифилиса мозга. Вкратце его история такова.

В свое время он заболел сифилисом от одной из подобных бродяжек, которых уважал как доступную и дешевую сексуальную добычу. Полечился немного частным образом, а когда внешние симптомы болезни исчезли, визиты к врачу прекратил. Вынужденное в начале лечения воздержание и панический страх снова заразиться привели, как он посчитал, к импотенции. Между тем болезнь прогрессировала и поразила головной мозг, начались необратимые изменения в психике. Он возненавидел вообще всех женщин как «источник» его несчастий и решил убивать их. Технически исполнять акции мести никакого труда для него не составляло. Но уже на втором эпизоде его осенила попутная бредовая идея – он может вылечиться, если будет поедать мясо своих жертва. Так и лечился…

Удивительно, но очень похожая история случилась в начале 20-х годов нашего века в одном маленьком немецком городке: там благополучный бюргер убил и съел более десяти (точное число так и не установили) женщин легкого поведения. Но Коротков об этом, безусловно, не знал.

3. На ровном месте

В описанных ситуациях диагноз ни малейшего сомнения не вызывал: в первом случае «Казанова» просто продублировал свои преступления до первого принудительного лечения; во втором – объективно подтверждался, помимо иных доказательств, положительным результатом анализа, именуемого «реакцией Вассермана», когда возбудитель сифилиса выявляется безошибочно.

Однако в следственной практике далеко не редкость, что психиатры признают человека невменяемым, как говорится, «на ровном месте». Я имею в виду, что ни прошлая жизнь, ни обстоятельства совершения преступления, ни даже поведения во время следствия не дают оснований усомниться в психической полноценности подозреваемого.

Я не намерен описывать те факты, когда преступника за взятку признают невменяемым, чтобы избавить от уголовной ответственности. Уже не один психиатр осужден за это, тема получила достаточно полное освещение в прессе и возвращаться к ней мне не хотелось бы. Речь идет о другом: при всяком отсутствии корыстной заинтересованности человека, по всем признакам здорового, признают душевнобольным. Понимаю, что в это верится с трудом, но любой практический работник припомнит не так уж мало подобных историй. Вот одна из них. Я, кстати, имел к ней косвенное отношение, во всяком случае, находился у ее истоков.

Пришел однажды ко мне на прием гражданин, как он объяснил, посоветоваться. Привела его в областную прокуратуру обоснованная тревога за судьбу родственников, хотя он рассказывал об этом с какой-то стеснительностью, вроде бы извинялся, что беспокоит по пустякам.

В подмосковном Красногорске у него живет брат, научный сотрудник, физик. Три дня назад после обеда брат с женой вышли из дома и