стола. Перед ним на полу бутылка с танцующей куколкой.
Х м а р о в (с невидимым собеседником, в пространство). Вы меня избаловали. Мне нужны ваш характер и ум. В е р а П е т р о в н а (в пространство, как и Храмов: это разговор через вечность, улыбаясь). Полно. У меня обыкновенный ум здравомыслящей женщины. Х м а р о в (настаивая). У вас безупречный вкус. В е р а П е т р о в н а. Гармонии Бетховена были вызовом безупречному вкусу. К счастью человечества, он полагался на свой. Х м а р о в. Чертов эскулап. Он опять меня победил. Он сжился с мыслью, что может вас потерять. Еще при вас заставлял себя работать как вол, по неделям не выходил из клиники. Он знал, в чем его спасение. Кто знает, где меня поджидает мое. В е р а П е т р о в н а. В правом ящике вашего письменного стола.
Хмаров опускается на пол, заводит пружину, зазвучали колокольчики.
Х м а р о в. Космическое одиночество. Танец в пустоте. Вам это кажется забавным? В е р а П е т р о в н а. Мне это кажется печальным. Х м а р о в (прислушиваясь к себе. Печаль придает ему значительность, которую он тщетно пытался обрести, прибегая к нарочитой грубости и браваде. Пронзительная откровенность и незащищенность. Удивленно). Послушайте, где-то внутри меня образовался кусок пустоты. В е р а П е т р о в н а (успокаивая). Это ненадолго, это пройдет. Х м а р о в. Незнакомая боль. Мне кажется, она будет расти и расти. (Пораженный.) Не от страха ли перед нею возникает желание оборвать все? В е р а П е т р о в н а (насмешливо). Но-но-но, лицедей. У вас ни пистолетов, ни яда. Разве что окно третьего этажа. Х м а р о в (не принимая шутки, продолжает прислушиваться к себе). К черту пистолеты. Можно броситься под поезд, можно утопиться в реке. В е р а П е т р о в н а. Можно поступить разумнее: засесть за режиссерский сценарий. Х м а р о в. Незнакомая боль. (Поднимает руку, предостерегая Веру Петровну от желания поиронизировать над ним.) В е р а П е т р о в н а (догадавшись о его состоянии, помедлив, как с ребенком). Вы сосредоточены на новом ощущении? Я мешаю его изучать? Х м а р о в (кивнул, приложил палец к губам, по секрету). Это ни на что не похоже. В е р а П е т р о в н а (поворачивается к Хмарову, некоторое время наблюдает за ним). Не казнитесь, великий режиссер. Что бы ни случилось, я благодарна вам. До самой смерти. И там — в раю ли, в аду — на всю свою вечную жизнь. Прощайте. (Покидает сцену.) Х м а р о в (не сразу). Прощайте.
Звучат колокольчики. Танцует игрушечная балерина. Хмаров застывает в позе, в какой в начале спектакля мы видели Веру Петровну.
Х м а р о в (с невидимым собеседником, в пространство). Вы меня избаловали. Мне нужны ваш характер и ум. В е р а П е т р о в н а (в пространство, как и Храмов: это разговор через вечность, улыбаясь). Полно. У меня обыкновенный ум здравомыслящей женщины. Х м а р о в (настаивая). У вас безупречный вкус. В е р а П е т р о в н а. Гармонии Бетховена были вызовом безупречному вкусу. К счастью человечества, он полагался на свой. Х м а р о в. Чертов эскулап. Он опять меня победил. Он сжился с мыслью, что может вас потерять. Еще при вас заставлял себя работать как вол, по неделям не выходил из клиники. Он знал, в чем его спасение. Кто знает, где меня поджидает мое. В е р а П е т р о в н а. В правом ящике вашего письменного стола.
Хмаров опускается на пол, заводит пружину, зазвучали колокольчики.
Х м а р о в. Космическое одиночество. Танец в пустоте. Вам это кажется забавным? В е р а П е т р о в н а. Мне это кажется печальным. Х м а р о в (прислушиваясь к себе. Печаль придает ему значительность, которую он тщетно пытался обрести, прибегая к нарочитой грубости и браваде. Пронзительная откровенность и незащищенность. Удивленно). Послушайте, где-то внутри меня образовался кусок пустоты. В е р а П е т р о в н а (успокаивая). Это ненадолго, это пройдет. Х м а р о в. Незнакомая боль. Мне кажется, она будет расти и расти. (Пораженный.) Не от страха ли перед нею возникает желание оборвать все? В е р а П е т р о в н а (насмешливо). Но-но-но, лицедей. У вас ни пистолетов, ни яда. Разве что окно третьего этажа. Х м а р о в (не принимая шутки, продолжает прислушиваться к себе). К черту пистолеты. Можно броситься под поезд, можно утопиться в реке. В е р а П е т р о в н а. Можно поступить разумнее: засесть за режиссерский сценарий. Х м а р о в. Незнакомая боль. (Поднимает руку, предостерегая Веру Петровну от желания поиронизировать над ним.) В е р а П е т р о в н а (догадавшись о его состоянии, помедлив, как с ребенком). Вы сосредоточены на новом ощущении? Я мешаю его изучать? Х м а р о в (кивнул, приложил палец к губам, по секрету). Это ни на что не похоже. В е р а П е т р о в н а (поворачивается к Хмарову, некоторое время наблюдает за ним). Не казнитесь, великий режиссер. Что бы ни случилось, я благодарна вам. До самой смерти. И там — в раю ли, в аду — на всю свою вечную жизнь. Прощайте. (Покидает сцену.) Х м а р о в (не сразу). Прощайте.
Звучат колокольчики. Танцует игрушечная балерина. Хмаров застывает в позе, в какой в начале спектакля мы видели Веру Петровну.