радость ему смотреть на прочих женщин, потому что они все одинаковы. На это Мананнан рассмеялся тихим смехом. «Возвращайся домой, — велел он человеку, — и возьми себе в жены ту, что поет на вересковой равнине. Она бела и прекрасна. Но ради твоей потерянной любви, любви из моря, я дам тебе подарок». И с этими словами Мананнан взял морскую волну и бросил ее человеку в сердце. И человек пошел домой, и женился, и умер, когда настал его час. Но и сам он, и дети, что у него родились, и все неисчислимое племя их потомков томились день и ночь от любви, неукротимой и изменчивой, словно блуждающий ветер, и знали тоску, неспокойную, словно волна, и бесприютность моря. И оттого их называли Слиг-на-мара, дети моря, или Тред-на-тоун, племя морской волны.

Из этого же рода — те, кто обратил свою тоску на ветер и волны души: ветер, что одолевает волны мысли и мечты, и вздымает их ввысь, и, собрав воедино, возносит к облакам красоты, плывущим через синие лощины неба.

Чем же им, детям воды, утолить свою жажду?

Настоящий перевод доступен по лицензии Creative Commons «Attribution-NonCommercial-NoDerivs» («Атрибуция — Некоммерческое использование — Без производных произведений») 3.0 Непортированная.

Автор: Fiona McLeod

Перевод: Анна Блейз (с)

Примечания

1

Пер. В. Вересаева.

(обратно)

2

Эмпедокл, фр. 117; в точном переводе А. Лебедева: «Некогда я уже был мальчиком и девочкой, кустом, птицей и выныривающей из моря немой рыбой».

(обратно)