С. Сахарнов ЦУНАМИ

На Курильские острова

У меня есть приятель — художник. Зовут его Коля. Приходит он как-то раз ко мне и говорит:

— Ты знаешь, я еду на Курильские острова в гости к одному знакомому. Фотокорреспонденту. Десять лет живёт в тех краях — то на одном острове, то на другом, — делает снимки для газет. Может, и ты поедешь, а? Вдвоём веселей.

Я стал было отказываться, а потом подумал и согласился.

Провожать нас на аэродром пришли все Колины родственники. У меня родственников раз-два и обчёлся, а тут набежало — человек двадцать!

Родственники сдали наши веши в багаж и стали ждать, когда объявят посадку.

На бетонном поле стояли, подняв крылья, узкие, длинные самолёты.

— Да-а, — говорили родственники, — ничего себе поездку выбрали — на Тихий океан! Учтите, там много вулканов и бывают землетрясения. Будьте осторожны! Как только начнёт трясти, ложитесь на землю.

— Хорошо. — пообещали мы, — ляжем.

— И пишите как можно чаше. Мы будем волноваться.

Они вручили нам целую пачку открыток.

Объявили посадку. Мы забрались в машину. Самолёт заревел моторами и унёс нас на восток, навстречу солнцу.

Вулкан Тятя

Мы прилетели в город на берегу океана, сели там на пароход и поплыли.

Прошёл день, другой, и вот, наконец, появились Курильские острова.

Наш пароход плыл мимо высокой горы. Она занимала половину неба.

Вершина у горы была срезана, и над ней виднелась ещё одна, маленькая, вершинка.

— Вот так горища! — сказал я.

— Это, наверно, вулкан, — сказал Коля.

Мы стояли на палубе. Была ночь. Дул сильный ветер. Белые звёзды, большие как фонари, качались над нашими головами. Рядом с нами стоял ещё какой-то пассажир — в сапогах и в ватнике. Он всё время переминался с ноги на ногу, и от этого сапоги его ужасно скрипели.

— Вулкан Тятя. — сказал скрипучий пассажир. — Вы что, нездешние?

— Нет.

— Вот вы — художник? — спросил он.

— Художник.

— То-то я смотрю, всё время рисуете.

Впереди вспыхнул огонёк. Он словно выскочил из моря и весело замигал: свет — темнота, свет — темнота…

— Вот и маяк показался. — сказал пассажир. — Скоро придём.

Мы хотели спросить у него, не знает ли он случайно Колиного фотокорреспондента, но он уже ушёл: скрип, скрип…

Станция Цунами

Утром пароход вошёл в узкую бухту. Мы сошли с него и отправились в посёлок искать Колиного знакомого.

У нас был его адрес: «Остров Шикотан. Станция Цунами».

В посёлке, видно, жили рыбаки: у причалов стояли моторные суда, около домов сушились сети, от завода на берегу шёл густой запах рыбы.

Мы остановились возле небольшого двухэтажного дома. На его двери висела дощечка: «СТАНЦИЯ ЦУНАМИ».

— Вот и пришли! — сказал Коля.

На пороге показалась черноволосая девушка.

— У вас живёт фотокорреспондент? — спросил Коля.

Девушка улыбнулась.

— У нас. Только его сейчас нет.

— А где он?

— Ушёл. Вы его товарищи?

Теперь заулыбались мы.

— Да. Вот приехали к нему погостить.

— Ну что ж, располагайтесь, — сказала девушка. — У нас на станции часто живут приезжие… Что же вы стоите?

Мы вошли в дом.

— Вот его койка. А вы занимайте вон те, свободные.

Я потрогал койку корреспондента. Одеяло на ней было примято, будто кто-то только что сидел.

— Куда же он ушёл?

— Неподалёку, на маяк.

Мы сложили свои вещи под кровати и отправились смотреть посёлок. По дороге мы заглянули на почту и отправили Колиным родственникам первую открытку. В ней мы написали:

Приехали. Расположились на станции Цунами.

Что такое цунами?

Вечером мы сидели за столом среди сотрудников станции, и они рассказывали нам, что такое цунами.

— Цунами — это волны, которые получаются при подводных землетрясениях, — объясняли они. — Эти волны бывают очень большие, метров двадцать в высоту. Один японский пароход был заброшен такой волной в самый центр города. А в другом городе волна, затопив улицу, сорвала с фундамента деревянный дом и отступая, унесла его в океан. Наша станция должна замечать самое начало землетрясений и предупреждать о них жителей… Между прочим, ваш знакомый очень хотел заснять цунами. Только они бывают редко: последний раз сильная волна была лет пятнадцать назад.

Я вспомнил про корреспондента и посмотрел на часы.

— Что-то запаздывает твой приятель, — сказал я Коле.

Тот пожал плечами.

— Да вы не волнуйтесь, — успокоила нас черноволосая девушка. — Он тут недалеко, на Краю Света. Задержался, наверно, на маяке.

Мы очень удивились: какой ещё край света? Земля-то ведь круглая, никакого края у неё нет!

— Край Света — это мыс. Крайний мыс нашего острова, — объяснила девушка. — За ним океан, вода. До самой Америки! Можно плыть месяц, и не увидишь никакой земли.

— Вот это да! — сказал Коля. Он посмотрел на меня, и я понял, что ему страшно захотелось на Край Света.

— А что, если и нам сходить туда? — сказал я. — Приходим, а этот человек там!

— Сходите.

Нам стали объяснять дорогу.

— Выйдете из посёлка, будет тропинка. Пойдёте по ней, и она приведёт вас прямо к маяку. Только никуда не сворачивайте — кругом бамбук. Вы знаете, что такое бамбук?

Мы засмеялись:

— Конечно, знаем: из него делают удочки!

— Вот-вот. Там, в бамбуке, много медведей. Отдохните, а утром пойдёте.

Тропинка

Чуть свет мы отправились в путь.

Тропинка вилась по склону сопки. Сначала она шла над посёлком, потом свернула в глубь острова. Мы брели с сопки на сопку, мимо поросших голубым мохом елей, мимо громадных лопухов и высокой, в рост человека, дикой гречихи. Потом лопухи и гречиха исчезли, тропинка запетляла в низкой траве.

— Смотри, Коля, какая подозрительная трава, — сказал я, — Она мне что-то напоминает… я где-то её видел…

— Удочки, вот что она тебе напоминает, — ответил Коля. — Это бамбук.

Бамбук-лилипут! Мы весело засмеялись и пошли дальше.

Мы перевалили через сопку и наконец почувствовали в воздухе сырость и услыхали ровный сильный гул.

— Океан! —