улыбнулся последнему замечанию.

— Это не мой дом, а моего друга, — поправил я Аню, рассматривал ее лицо и снова улыбнулся. — Про пристани и порядки поселка я не знал, — бойкий характер у девушки. Уж точно была не из робкого десятка.

— Какая разница, — она тяжело вздохнула, включила электрическую плитку, поставила на неё чашку и отвернулась к шкафчикам. — Зато мы прятались и никто нас пока не находил. Обычно они и не ищут. Нет им до нас дела.

Я ничего не ответил, вышел из кухни, бросил на Машу растерянный взгляд и направился в машину за вещами и продуктами. Знал бы что попаду в такую ситуацию, купил что-нибудь сладкого. Все дети и девочки любят сладкое, а я не переносил на дух. Аж зубы сводило как представлял чай с сахаром или вкус какой конфеты во рту.

Вернувшись в дом, я застал идиллию: Аня снимала с Маши мокрую одежду и ласково что-то ей говорила. Я не стал мешать девочкам и стеснять их. Прошёл на кухню, тоже немного осмотреться. Поставил пакеты на пол возле стола, достал хлеб, сыр, колбасу. Нашёл нож и быстро организовал бутерброды.

Вернувшись к девчонкам, я заметил, что Аня по-хозяйски распорядилась всем скромным имуществом этого дома и завернула сестру в теплое одеяло, поила горячим чаем. Голым. Если не просто кипятком. Сомневаюсь, что чай в доме был.

Я протянул тарелку девочкам, заметив, как вытянулось от восторга лицо Маши, а Аня судорожно сглотнула. Неужто девочки еще и голодали? Хотя такими они были худенькими и хрупкими, почти прозрачными, что нисколько не удивлюсь. И сжал кулаки, думая об их родителях далеко нелицеприятные вещи.

— Спасибо, дядя Игорь, — пропищала тоненьким голосом Маша, а я тепло улыбнулся ей в ответ.

Такая она была ладненькая и симпатичная, точно как моя Аська. От этого сравнения и воспоминания я поморщился, ощущая как неприятно сдавило легкие и отвернулся от них.

Девочки съели все бутерброды, я предложил им ещё, но они наотрез отказались, сказали, что больше не вместят в себя ни кусочка.

Но я и тем был доволен, уйдут от меня хотя бы сытые. Я и в самом деле не видел никакой проблемы в том, чтобы они остались в этом доме, потому как возвращаться к пьяным людям, пусть даже и родителям, которые под градусом и были невменяемы… ну совсем последнее дело. Но кто я был таким чтобы что-то решать? Лишь случайным прохожим.

Я вернулся на кухню, налил чаю и тоже съел пару бутербродов. Затем вышел на улицу и вдохнул полной грудью чистый воздух. Как же все-таки хорошо, что выбрался и приехал сюда. Завтра же с утра отправлюсь на экскурсию по окрестностям, а вечером пожарю шашлык и девочек может приглашу. Добрый самаритянин. Но раз уж судьба свела меня с ними, а Маша так была похожа на мою Асю, то почему бы не подружиться с девочками? И мне приятно, и им польза. Хоть откормлю их за эти дни. А в город поеду куплю им сладостей и каких-нибудь вещей и Маше игрушек.

Когда я уже собрался вернуться в дом, девочки сами вышли на улицу.

— Вы уходите? — удивился я. — Но одежда Маши? — я взглянул, что она была в том же рыжем платьице. Оно наверняка оставалось еще влажным.

— Я нашла утюг, прогладила ей вещи. Спасибо вам большое за все, но нам пора домой.

— Да… — расстроено протянул я, разглядывая девочек. — Вы заходите. Я в город скоро поеду, сладостей куплю…

— Правда? — Маша подняла лицо и восторженно улыбнулась.

Я заметил, как Аня сжала Маше плечо и та недовольно пискнула.

— Хорошо, спасибо, — сдержанно отозвалась Аня, смотря на меня благодарным взглядом.

И не задерживаясь, будто торопясь, подтолкнула Машу к калитке. Они о чем-то тихо шептались, но я не расслышал ни единого слова. Лишь ощутил лёгкое подобие грусти, что лишился их общества и остался один. А ведь изначально ехал сюда, чтобы побыть в полном одиночестве.

Глава 3. Аня

Аня

— Ань, а мы еще придем сюда? — стоило нам выйти за ворота его дома, как Машка остановилась, дергая меня за руку.

Я с умилением посмотрела в лицо Маши и подумала о том, что если сестра заболеет, буду виновата в этом я. Хотя и не было моей вины в том, что лодка, в которой мы обычно прятались, сегодня внезапно дала течь. Благо, что на улице стояла теплая погода, да и одежду Маши я полностью просушила, кипятком напоила, может, пронесёт? Лекарства стоили огромных денег, а у меня сейчас каждая копейка на счету. А этот мужчина, который нас нашел и накормил… тот симпатичный незнакомец, что едва не сбил меня сегодня на машине, когда я убегала от матери, кажется, он назвался Игорем, точнее Соломоном… очень сильно нас выручил. И взгляд у него добрый, а едва заметные морщинки у глаз, когда он улыбался добавляли ему некого шарма… В общем, мужчина не казался плохим человеком. Думаю, что он и вправду помог нам от чистого сердца. Хотя что я могла знать о добрых сердцах, когда у наших родителей тех вообще не было. А доверять первому встречному — слишком опрометчивый поступок.

— Ань? — я задумалась, а сестра продолжала меня дёргать за рукав куртки, которую сегодня придётся зашивать.

Я подняла сестру на руки и поцеловала в щеку. Девочка росла без родительской ласки и любви. Я была и мама, и папа, и сестра — три в одном. Целовала, любила, хвалила и заменяла девочке мать, пока наша настоящая променяла нас на водку. Отец вконец уже опустился и принялся распускать руки. И я бы давно сбежала с сестрой из дома. Но куда идти? Мы состояли на учете как неблагополучная семья. И мать шантажировала меня, что если куда уйду, тут же сообщит куда нужно и их с отцом лишат родительских прав, а Машку отправят в детский дом. Разве могла я так поступить со своей маленькой принцессой, любимой сестрой, для которой была всем на свете и так предать девочку? Да никогда в жизни! Потому и терпела все унижения и иной раз побои. Но Машку в обиду не давала. Презирала родителей и не могла им простить того что они так опустились, но и уйти не могла из дома. Соломону легко рассуждать свысока, когда его беды эти не касались. А я иной раз лежала на диване с Машей в обнимку, гладила ее мягкие волоски и ночи напролёт не спала, потому что вокруг видела одну беспросветность.

Но я твёрдо решила, как немного окрепну и встану на ноги, уйду с Машей из дома и сама обращусь в органы опеки, чтобы на меня оформили опекунство, а этих… родителями даже не поднимался язык их назвать, лишили всех прав на Машу. А дальше… не знаю как быть. Это все только планы и мечты. И такое отчаяние иной раз накатывало, так беспомощно себя ощущала, что слезы наворачивались и руки опускались. Да еще и в вуз не поступила — это стало последним ударом. А я так надеялась продолжить обучение и найти хорошую работу. Забрать Машку от горе-родителей было моей основной