Бретт Холлидей  Красное платье для коктейля

Brett Halliday: “Murder by Proxy”, 1962

Перевод:

Глава 1

Назвать Эллен Гаррис красавицей — это все равно, что не сказать о ней ничего. Совершенство высокого стройного тела, волны белокурых волос, мягко ниспадающих на плечи. Неправдоподобная иконопись лица с огромными голубыми глазами.

Обнаженная, она стояла в центре безукоризненно чистой спальни своей нью-йоркской квартиры на Ист-Сайд. Открытый чемодан лежал на полу у аккуратно заправленной двуспальной кровати. В чемодане были любовно упакованы вещи, которые должны понадобиться ей во время двухнедельного отдыха. В саквояж она сложила все, что может потребоваться ночью. На кресле висела одежда, которую Эллен наденет в дорогу.

Электрические часы на туалетном столике показывали 11.30, когда она услышала звук открываемой наружной двери.

— Герберт? — с тревогой позвала она. — Это ты?

— Кого же еще, черт возьми, ты ждешь в это время? — откликнулся звучный мужской голос из передней, и Эллен облегченно улыбнулась. Она сдернула с крючка халат и, кокетливо держа его перед собой, повернулась, чтобы встретить мужа.

Это был высокий, плотный мужчина лет за тридцать, с мягкими карими глазами и приятными чертами лица. Одет в темно-серый костюм от «Братьев Брукс», прекрасно облегающий его фигуру. Небрежно прислонясь к двери, он разглядывал жену сощуренными глазами.

— Я полагаю, — начал он, — будь это кто-то другой, ты бы так быстро не стала набрасывать халат.

— Конечно, нет, — подхватили она, дразня сверкающей улыбкой. — Любой другой мужчина с ключом от нашей входной двери, естественно, предполагал бы увидеть меня готовой к вторжению.

— Боже мой, Эллен, как ты прекрасна! — восхищенно сказал Герберт.

— Вы также выглядите прекрасно, господин Гаррис. Я ждала вас только через полчаса, никак не раньше, — призналась Эллен.

Он выпрямился и начал медленно приближаться к ней.

— Я улизнул из конторы… Я должен подумать. Да, черт возьми, ты знаешь, я должен подумать. Ведь я надолго остаюсь без тебя.

— Любимый, я вовсе не хочу тебя покидать. Давай отменим поездку, — сказала она.

Он медленно притянул ее к себе, она крепко прижалась к нему. Халат соскользнул на пол…

Стоя на кухне без пиджака, с закатанными рукавами, Герберт Гаррис осторожно колдовал над графином, готовя коктейль. Помешивая содержимое стеклянной палочкой, он направился через столовую в спальню.

Когда он вошел, Эллен повернулась к нему спиной и, улыбнувшись, через плечо произнесла:

— Эти проклятые мелкие пуговки на спине. Герб, будь добр, застегни.

Он поставил графинчик с мартини на стеклянную поверхность комода.

— С удовольствием, дорогая. — Он подошел к ней и начал застегивать блузку сверху вниз, от шеи до тонкой талии.

— Интересно, — пробормотал он, касаясь губами ее волос, — почему ты выбрала в дорогу именно эту блузку? Кто же будет тебе ее расстегивать?

— Я могу ее и сама расстегнуть, глупенький. Я даже могу ее застегнуть, если надо. Но это чрезвычайно неудобно.

— И, конечно, всегда найдется кто-нибудь, кто будет готов тебе помочь, — легким тоном продолжал он. — В конце концов мужчине не обязательно быть мужем, чтобы проделывать эту работу.

Она вздрогнула, как от удара.

— Не говори так, Герб. Даже если ты шутишь. Это не смешно. Ты знаешь, я хотела бы лучше остаться. Это ты настаиваешь.

— Ну все. — Он застегнул последнюю пуговицу и потрепал ее по плечу. — Ровно год назад мы поклялись, что не станем ходить друг за дружкой, как приклеенные. И мы торжественно поклялись, что по крайней мере раз в году будем отдыхать две недели порознь. Итак, поторопись, заканчивай одеваться — выпьем по последнему мартини.

— У нас есть время?

— Вполне достаточно. До выезда в аэропорт у нас есть по меньшей мере минут двадцать.

— Я готова. Осталось только закрыть чемодан.

Она села в кресло у кофейного столика, закурила сигарету, затем взяла свой мартини и с удовольствием потянула через соломинку.

— Знаешь, Герб, — сказала она спокойно, — я серьезно: к черту идею о моей поездке в Майами. Я возненавижу каждую минуту своего пребывания там, думая, что ты здесь, в Нью-Йорке, будешь воображать всякие грязные вещи обо мне и других мужчинах. Я люблю тебя, Герб.

Герберт Гаррис горячо сказал:

— Я знаю это, Эллен, дорогая. Я чувствую это каждую минуту. И все-таки считаю, что путешествие необходимо. Я не собираюсь здесь сидеть и «воображать». Будь я проклят, любимая. Если бы я не знал, что ты будешь мне верна…

Она откинулась на спинку кресла, разглядывая бокал, и затем с вызовом опорожнила его. Герберт поднялся и вновь наполнил ее бокал. Остаток содержимого графина налил себе и сказал, успокаивая и ее, и себя: «Поразвлекайся в Майами, как это делают интеллигентные люди: съезди в Хайали и поставь на лошадей, выпей чего-нибудь у Кока, поиграй в рулетку в «Коралловом Казино». Обо мне не беспокойся. Все будет прекрасно!»

Эллен пригубила напиток и посмотрела на мужа изучающе из-под опущенных ресниц.

— Я не буду беспокоиться, Герб. Я надеюсь, что и ты повеселишься. Пригласи ребят из офиса поиграть в покер. Я не хочу, чтобы ты убирал в квартире, пока меня не будет. Не мой посуду… даже стаканы. Мы с Розой вчера все отполировали до блеска. Она придет только через две недели, в понедельник. Я попросила ее потрудиться денек, чтобы привести все в порядок. Поэтому веселись без забот, дорогой. Сложи грязную посуду, пусть Роза позаботится о ней потом. Обещаешь?

— Конечно, обещаю тебе, — хрипло произнес он. — Ты тоже повеселись в Майами. И скучай по мне. Когда я снова тебя увижу…

Герберт Гаррис поднялся на ноги, его лицо странным разом преобразилось, он протянул руки жене. Она посмотрела на него, не поднимаясь из кресла.

— Да, конечно, все будет хорошо, Герб. — Я тебе позвоню в контору после обеда, как только устроюсь в отеле. Ты будешь… осторожен, да, дорогой?

— Конечно, — ответил он.

Глава 2

Прибытие в один из дорогих отелей Майами-Бич красивой женщины без спутника — явление привычное.

Но когда высокая блондинка в прекрасно сшитом голубом шелковом костюме пересекала вестибюль отеля «Бич-Хэвен» в четыре часа пополудни, множество голов повернулось в ее сторону. Следом за новенькой шел посыльный с чемоданом и саквояжем в руках. Было в этой женщине нечто совершенно необъяснимое — то, что выделяло ее из тысячи не менее красивых и стройных обитательниц Майами-Бич.

Джустас Лоуфорд — так звали портье — отличался стройным ростом, изысканностью манер и сообразительностью.