Литвек - электронная библиотека >> Олекса Гайворонский >> История: прочее >> Повелители двух материков. Том. 1: Крымские ханы XV— XVI столетий и борьба за наследство Великой Орды

Олекса Гайворонский Повелители двух материков
Том 1 Крымские ханы XV–XVI столетий и борьба за наследство Великой Орды
Повелители двух материков. Том. 1: Крымские ханы XV— XVI столетий и борьба за наследство Великой Орды. Иллюстрация № 1


В оформлении обложки и титульной страницы использована арабская надпись с портала Демир-Капы (1503 год):


Повелители двух материков. Том. 1: Крымские ханы XV— XVI столетий и борьба за наследство Великой Орды. Иллюстрация № 2
 «Владелец этого жилища и царь этой области — султан величайший, благороднейший, Менгли Герай хан, сын Хаджи Герая хана, да простит Аллах ему и его родителям в обоих мирах».

Предисловие автора к первому изданию

Название «Повелители двух материков» — это парафраз титула, присвоенного хану Менгли Гераю в монументальной надписи 1503 года на дворцовом портале: «хакан двух морей и султан двух материков». В этом титуле (византийском по происхождению и попавшем в Крым через османское посредство) отражена целая эпоха в истории Крыма — период длиною почти в полтора века, когда династия Гераев боролась за независимость Крыма с последними правителями Орды, одержала победу, а затем и сама попыталась овладеть наследством рухнувшей степной империи. Византийские императоры и османские султаны разумели под «двумя материками» и «двумя морями» Европу и Азию, Черное и Средиземное моря. В титуле крымского хана материки остались прежними, но перечень морей изменился: это Черноморье и Каспий, по берегам которых некогда простирались владения Улуса Бату-хана.

Прежде, чем начать повествование об этой борьбе, мне бы хотелось кратко рассказать о ее причинах, а также прокомментировать ту форму, что была избрана мной для изложения материала.

Как ни странно это прозвучит, монгольское завоевание Крыма в первой половине XIII столетия не внесло кардинальных изменений в структуру населения полуострова. Как и до нашествия, в степях по-прежнему звучала тюркская речь скотоводов-кыпчаков, а жители горных районов вели тот же образ жизни и хозяйства, что бытовал здесь уже многие века. Впрочем, те кыпчаки, что наполнили теперь Крым, были новопоселенцами, согнанными монгольским завоеванием со своих прежних кочевий на материке, а их собратья, обитавшие на полуострове ранее, были вынуждены потесниться и отступить из степей, пополнив собой разноплеменную смесь горцев (чьи предки в разное время сами были вытеснены с равнин в горы прежними волнами переселенцев). Сами монголы никак не повлияли на состав крымского населения: ничтожная прослойка завоевателей, как писали современники, уже через несколько десятилетий полностью растворилась среди покоренных тюркских народов.[1] Неудивительно, что империя Чингиз-хана почти сразу же после смерти своего основателя раскололась на несколько отдельных государств, которые, в свою очередь, продолжали дробиться далее. Одним из таких осколков и оказалась Великая Орда (Великий Улус, Улус Бату-хана), владевшая Крымом.

Несмотря на то, что монголы весьма быстро сошли с главной сцены истории, они надолго оставили в наследство завоеванным народам свою систему государственного правления. Сходные принципы государственности существовали среди древних тюрок еще за столетия до того, как Чингиз-хан взял эти обычаи на вооружение и объединил под своею властью всю Кыпчакскую Степь. Краеугольным камнем этой властной системы был сакральный статус правящей династии и непререкаемый авторитет верховного правителя — кагана (хакана; великого хана). Это во многом объясняет, почему в тех государствах, что возникли на развалинах империи, надолго закрепились у власти династии потомков Чингиза — последние хранители монгольских политических традиций в среде иноплеменных подданных (тюрок, иранцев, индийцев и др.). В этом нет ничего странного: ведь ситуация, когда правящая династия отличается по происхождению от подвластного ей народа и культивирует идеалы своих далеких предков, обычна для мировой истории.

Монгольские государственные обычаи имели не столь много общего с традициями крымскотатарского народа, который благодаря географической обособленности полуострова и по мере распространения среди его жителей ислама сформировался в Крыму из кыпчаков-новопоселенцев, кыпчаков-старожилов и обитателей горных областей — потомков скифо-сарматского, гото-аланского и сельджукского населения. Тем не менее, именно на этих обычаях зиждились властные права Гераев и в значительной степени строилась их внешняя политика — ведь законы Чингиза являлись высшим авторитетом и для их противников в борьбе за самостоятельность Крыма: последних ханов Великой Орды, чья столица стояла на Нижней Волге. Сколь бы ни отличались между собой Крым и ордынское Поволжье, их правители говорили на языке одних и тех же символов и представлений.

Главным соперником дома Гераев являлся дом Намаганов — другая чингизидская ветвь, что занимала ордынский престол в последние десятилетия существования единого Улуса Бату. Спор двух династий за Крым увенчался победой Гераев: летом 1502 года последний ордынский правитель Шейх-Ахмед был свержен с трона Менгли Гераем. Победитель не ограничился военным разгромом соперника и, в соответствии с обычаем, присвоил себе также и все регалии власти поверженного врага, провозгласив себя ханом не одного только Крыма, но и всей Великой Орды. Таким образом, крымский хан формально унаследовал права на все бывшие ордынские владения — те самые «два моря» и «два материка», что были запечатлены в его новом титуле.

Эти претензии не объяснить заурядным экспансионизмом, ибо вся внешнеполитическая деятельность Крымского ханства убедительно показывает, что Гераи не ставили перед собой задач захвата и удержания чужих территорий. Крым славился как серьезная сила, способная наносить разрушительные военные удары, однако, сознательно стремясь ослабить ту из соседних держав, которая на данный момент наиболее усилилась, крымские ханы не проявляли интереса к завоеванию земель и расширению собственных границ. Мотивы их борьбы за ордынское наследство заключались в ином.

Если смотреть на Крым извне, в особенности со «славянского берега», то в XV–XVI столетиях он выглядел как грозная недосягаемая крепость, от вылазок гарнизона которой можно было лишь с тем или иным успехом обороняться. Однако видимая с такой перспективы картина неполна, ибо при взгляде со своей стороны Перекопа крымские ханы хорошо сознавали уязвимость своего