пожелал погибшей владарь и поднялся на ноги. Маленькие светящиеся голубки уже поднимались в небо и могли разбрестись без его внимания. Он торопился вернуться в свои владения, оставив все плохое здесь, раскинул широкие черные крылья, и… маленькая ручка настойчиво потянула его назад. Квад обернулся.

— Мама не встает… — пожаловалась Элишка.

Она заметила, как раздраженно сузились его глаза, будто на букашку посмотрел. А потом он словно оледенел весь и отмер.

— Идем, — сказал, подхватив девчушку на руки.

Вместе со светящимися голубями они взмыли в небо. Земля отсюда показалась такой крошечной, и маму уже не было видно. Только Ора — папин ястреб — смиренно летел за черным владарем и Элишкой, словно на привязи.

Ирий совсем не походил на райское местечко: повсюду лил проливной дождь и небо настолько затянуло тучами, что солнце, даже при большом желании, не смогло бы коснуться лучами земли, чтобы пробудить красивые цветы. Да и земли тут сонная Элишка не заметила. Огромная черная башня и вода вокруг. Крошечную девочку хозяин этих мокрых земель принес на руках, с долей брезгливости. Сгрузил ее на свою постель (к слову, единственную во всей башне) и устало опустился в кресло. Голуби, пересекая черту миров, превратились в огоньки, скользнули сквозь стены черной башни и поселились в глубоком подземелье.

Ора — этот верный ястреб, стоял на окне, повернувшись к владарю спиной и глядел на бескрайний серый простор, где границу неба и земли нельзя отличить.

Хозяин Ирия погрузился в тяжелые думы. И те были так непосильны, что владарь темнел лицом.

Было задремавшая девчушка, перевернулась на бок, и ни капли не испугавшись ни того где она, ни того с кем, ни того, что нет рядом родителей, спросила спасителя:

— Ты плачешь?

— Нет! — сухо ответил владарь.

— А это что? — она подползла поближе, чтобы снять блестящую капельку с его щеки.

— Это разочарование! — сухо ответил владарь, покидая помещение и притворяя за собой тяжелую дверь.

Элишка опустилась на постель, свернулась калачиком, и уставилась в окошко, за которым не переставая лил дождь. Ора чистил перья, и его клекот убаюкивал малышку. Она совсем уснула, когда знакомый сокол принес в клюве теплое одеяло, чуть не столкнув (исключительно по случайности) ястреба с подоконника. Ее укрыли, пожалели, погладив по головушке и пожелали легких, мягких, как пушинка, снов, пообещав, что завтра страхи, боль, горе исчезнут. Не обещали только искоренить тоску…