— Знаю, утильщиками… Дурачье! Что они понимают? Давай вступай к нам, не пожалеешь…
— Зачем? С меня хватит и того, что сам командир отряда ищет военные следы моего отца…
Сашка покраснел и внимательно посмотрел на Костю, потом, осторожней, на Костиного отца. Тот перехватил этот взгляд, улыбнулся и подчеркнуто громко вздохнул:
— Слыхал? Так вот знай, кого я вырастил! Старших слушается вполуха, приказов по дому не выполняет, то и дело нарушает воинскую дисциплину и без спросу и увольнительных отлучается из подразделения… Сплошная самоволка!
Костя сдвинул брови.
— Есть возражения? — спросил отец.
— Нет. — Костя резко отвернулся и отошел к окну. И сразу взяло на себя зло: надо было не так, не по-детски отнестись к этому, а как отец, легко и насмешливо. Да вот не смог, не сумел. Может, из-за того, что рядом сидит Сашка? Нет, не только из-за этого…
— Ну когда ты будешь человеком, Лохматый! — вдруг подал голос Леня, круглолицый, веснушчатый, с живыми хитрыми глазами, в белом, аккуратно завязанном фартуке. Он всегда смелый при отце и маме. — Учат тебя, учат, а ты…
Костя почувствовал, как к его спине плотно прилипла майка.
— Заткнись! — Он рванулся к брату, чтобы дать подзатыльник, но отцовская рука, как шлагбаум, преградила ему путь.
— Спокойно, старший… Я не большой любитель петушиных боев… Лучше бы развлек своего гостя, пока я тружусь…
— Он, между прочим, не мой, а твой гость.
— Ладно, погоди, Сашок, я скоро освобожусь.
Леня, усмехнувшись, стал шумно принюхиваться к Косте в отместку за выпады против него. Костя совсем забыл, что нужно соблюдать осторожность и не дышать на отца и брата. Он отошел от Лени. Отец не особенно поругает за курение — не раз застукивал, да неприятно, если пожурит при Сашке…
За окном раздался свист и смех. Ага, значит, дружки не убрались еще, поджидают… Кого? Ясно, что не его, Костю. Знают, не такой он дурак, чтоб высовываться сейчас на улицу. В другой раз постараются поймать его в глухом закоулке и поколотить. В воспитательных целях. Вдвоем или втроем. В одиночку никто из них не решится: знают силу Костиных кулаков…
Сашка, кажется, не обратил ни малейшего внимания на этот свист и смех. Он сидел на табуретке, чуть сгорбясь, напряженно и терпеливо. Чем бы его занять? И здесь Костя вспомнил про коробку со своим детским барахлом:
— Можно тебя на минутку?
Сашка согласно кивнул, и Костя увел его в столовую.
— Слушай, у вас в музее есть пулеметная лента?
— Может, она у тебя есть?
— Была, сейчас проверим… Без патронов, а так настоящая… Если только Ленька не выбросил…
Костя открыл в передней узкий, вмонтированный в стену шкаф — его сделал отец после въезда в эту квартиру, — нащупал внизу картонную коробку из-под «Раковых шеек», принес в столовую и стал выкидывать из нее на пол вместе со своими недавними игрушками — гайками и медными трубками, карманным фонариком с разбитым стеклом и радиолампами — оставшийся от войны хлам: стабилизатор от мины, проржавленная коробка от противогаза, горсть позеленевших гильз от патронов винтовки, автомата и пистолета, корпус гранаты РГД, несколько тяжелых, с острыми краями осколков от снарядов и гранат, ленту с ячейками, найденную им в винограднике, — значит, на месте!
— Вот она… Нужна?
Сашка оглядел ленту, ощупал своими тонкими пальцами.
— Ты помнишь, где все это нашел?
— Почему ж нет? Могу точное место показать.
— Зачем собирал?
— А ни за чем, просто так… Бредил войной.
— А сейчас не бредишь? Костя ничего не ответил.
— Ты и сам не знаешь, что ты замечательный следопыт! Кое-что из твоих находок нам очень пригодится…
— А тебе не нужна простреленная немецкая каска? С рогами.
— А у тебя есть? Ну и тип ты.
— А нужен сломанный ножевой штык?
Когда отец пришел к ним, Костя с Сашкой все еще сидели на полу и, размахивая руками и чуть не задевая друг друга по носу, с жаром спорили и обсуждали, какая гильза от нашего автомата, какая от немецкого, откуда на винограднике под Горой Ветров оказалась пулеметная лента…