Георгий КУНАДЗЕ

РОССИЯ – КИТАЙ: ГОРИЗОНТЫ СОТРУДНИЧЕСТВА

Последняя победа советской внешней политики

Нормализация отношений с Китаем, некогда другом и союзником, а потом заклятым врагом СССР, стала хронологически последней победой внешней политики М.С. Горбачева. Единственной победой, выдержавшей испытание временем наших умопомрачительных перемен.

К концу 60-х годов прошлого века советское руководство отчетливо осознало, что идеологическая полемика, «взаимное недопонимание» и «временные трудности» в отношениях с Китаем окончательно переросли в полномасштабную конфронтацию с ним. В своем наихудшем сценарии эта конфронтация была чревата большой войной, крайне опасной для СССР. Причем не столько потому, что сам факт появления на востоке такого противника как Китай возрождал в генетической памяти страх перед пресловутой «жёлтой угрозой». И даже не потому, что объективно нечувствительный едва ли не к любым людским потерям Китай был, как казалось, способен и ментально готов к вторжению в малонаселенные восточные районы СССР. (В параноидальном мире наихудших сценариев эта опасность никогда не сбрасывалась со счетов.) Главная же опасность виделась в перспективе возникновения отнюдь не гипотетического враждебного окружения СССР: на западе НАТО, на востоке Китай.

Как вспоминал впоследствии в своих мемуарах Г. Киссинджер, именно в конце 60-х годов СССР, под предлогом предотвращения авантюр со стороны «безответственных ядерных государств», пытался заручиться пониманием США на случай превентивного удара по Китаю. Этот зондаж США, естественно, отвергли, придя к выводу о целесообразности своего собственного сближения с Китаем.

Что и было сделано, вызвав к жизни лавинообразный процесс признания КНР в качестве единственного представителя Китая всеми странами мира.

«Беглецы» из «социалистического лагеря» всегда привлекали внимание главных соперников СССР. Появление среди таких «беглецов» огромного Китая резко ухудшило геополитическое положение СССР, а грубые ошибки советской внешней и внутренней политики его лишь усугубили.

В итоге к концу 70-х годов опасения СССР в отношении Китая достигли максимума. Нормализация отношений с ним была необходима СССР как воздух, но, каким образом ее добиться, никто, похоже, не знал.

Разрубить гордиев узел советско-китайских проблем удалось только после прихода к власти в СССР Горбачева. Для этого потребовалось ни много ни мало начать комплексную перестройку страны и ее внешней политики, а на китайском направлении – всерьез подумать о разводе войск на советско-китайской границе и о решении давнишней проблемы ее делимитации, ставшей триггером кровавого конфликта на острове Даманском в марте 1969 года и остававшейся постоянным источником напряженности.

Такова была очевидная программа-минимум нормализации двусторонних отношений. В рамках укоренившегося в СССР восприятия Китая как антагониста, сформулировать ее было проще, чем выполнить.

Размещенные по советскую сторону границы войска отводить было, по сути дела, некуда: на многих направлениях позади простиралась тайга. Переброска же войск в далекий тыл или их частичное расформирование требовали высокого уровня доверия к Китаю, от которого в СССР давно отвыкли.

Пограничные переговоры могли вестись только и единственно на основе норм международного права, предполагавших проведение границы по фарватеру судоходных рек и по срединной линии несудоходных. Однако, существовавшая граница проходила по урезу воды у китайского берега, в силу чего приведение ее в соответствие с нормами международного права предполагало передачу Китаю множества речных островов, долгие годы бывших советскими. Моды на «патриотические истерики» по поводу «торговли родной землей» в СССР еще не возникло, но решиться на передачу этих островов было все равно непросто.

Наиболее надежным способом возобновления советско-китайского диалога была, конечно, встреча на высшем уровне, провести которую следовало в Пекине. Помимо соображений этикета, это было продиктовано еще и необходимостью встречи Горбачева с Дэн Сяопином, престарелым патриархом китайской политики, остававшимся неформальным лидером страны.

К чести Горбачева, ему хватило здравого смысла понять существо первоочередных задач нормализации советско-китайских отношений и воли взяться за их решение. Состоявшиеся в мае 1989 года в Пекине переговоры на высшем уровне имели прорывное значение для взаимоотношений двух стран.

Горбачев прибыл в китайскую столицу в разгар массовых протестных выступлений китайской молодежи на площади Тяньаньмэнь, жестоко подавленных войсками вскоре после его отъезда. Эти обстоятельства вряд ли укрепили репутацию либерального реформатора, которую успел завоевать Горбачев в мире. Куда важнее, однако, было то, что, не став откладывать свой визит в Китай, он смог завоевать доверие китайского руководства к проводившимся в СССР преобразованиям.

Начавшаяся летом 1989 года нормализация советско-китайских отношений фактически совпала с существенным охлаждением между Китаем и Западом. Что ее лишь ускорило и сделало необратимой. Во многом по этой причине уже в мае 1991 года СССР и Китай смогли подписать историческое Соглашение о советско-китайской границе, перевернув тем самым страницу взаимной вражды.

Друзья и партнёры

Позитивного заряда, полученного в результате визита Горбачева, хватило на то, чтобы заручиться лояльным отношением Китая к СССР, а потом и к России, несмотря на трудности, с которыми столкнулись стороны, приступив к демаркации российско-китайской границы. А трудности были реальны. Сейчас это даже трудно представить, но в вольных 90-х власти иных дальневосточных регионов почти открыто пытались саботировать процесс демаркации.

В свою очередь, сама Россия постепенно пришла к выводу о том, что ее отношения с Китаем должны быть не только нормальными, но в полной мере тесными и добрососедскими. В новом XXI веке они такими и стали, причем довольно быстро.

В июле 2001 года Россия и Китай подписали договор о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве, а в октябре 2004 года – важное дополнение к Соглашению о границе, поставившее точку в пограничном размежевании двух стран. Россия признала законные права Китая на острова Большой Уссурийский и Тарабаров в районе Хабаровска и на остров Большой в Читинской области,