Научить писать нельзя, а что можно?
Мария Константиновна Голованивская

© Мария Константиновна Голованивская, 2017

ISBN 978-5-4485-9578-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Что такое хороший текст?

Мы будем говорить сегодня о том, что такое хороший текст, отчасти о том, что такое школа «Хороший текст», о том, чему можно научиться, чему нельзя, а чему, может быть, и не нужно учиться.

С моей точки зрения, хороший текст — это текст, который переживается как собственный опыт. Вот прекрасные знаменитые слова «Над вымыслом слезами обольюсь» или, например, «Буду хохотать до слез» как раз и есть реакция на хороший текст: когда мы читаем хороший текст — мы его проживаем. Все, что мы прочли из того, что может считаться хорошей литературой, является нашим опытом. История Муму, которую мы читали в школе — она так сильно нас когда-то потрясла, что Муму до сих пор с нами, правда ведь? Вот это и есть хороший текст. Он не должен быть каким-то жалостливым, слезливым, сопливым, извините за выражение, но он должен в нас войти и стать частью нашего опыта.

Как написать хороший текст?

Что может талантливый от природы человек и чего не может человек, страстно желающий написать хороший текст, но не наделенный талантом? Талантливый, гениальный писатель заставляет нас проживать то, что он придумал. Как у него это получается? Он проживает это сам.

Я глубоко убеждена в том, что сильный писатель проживает абсолютно все то, во что заставляет нас верить. Был ли Набоков Гумбертом Гумбертом? Да, был. По крайней мере, когда он писал «Лолиту» он был Гумбертом Гумбертом. И очень любопытно, что он посвятил роман «Лолита» своей жене, как бы оправдываясь.

Вот эта вот особенность талантливых писателей жить не одну жизнь, а очень много делает их людьми особенными, делает их отличными от простых смертных. Недаром лучшие писатели, лучшие композиторы, лучшие художники — бессмертны, как мы считаем. В этом их отличие от простых смертных: с помощью письма или другого творчества можно получить бессмертие.

Это бессмертие, как мне кажется, как раз с тем и связано, что писатели проживают множество жизней и дают такую возможность всем остальным. У нас одна жизнь, мы знаем, что живем одну жизнь, она в какой-то момент начинается, в какой-то момент заканчивается, но на самом деле мы живем множество жизней и часть из них мы проживаем внутри тех книг, которые являются хорошим текстом.

Для того чтобы написать хороший текст нужно быть особенным человеком. Это банальность — вы можете сказать — вы открываете нам глаза, а мы и так это знаем, а как этим особенным человеком стать, если ты им являешься на очень маленький процент?

Большинство из тех, кто пишет, хотят стать великими, бессмертными, знаменитыми и так далее. Наверное, самое важное — это понять, как вы пишете. Есть несколько способов писать, и это можно осознавать. Собственно научить писать нельзя, но можно научить понимать, как ты пишешь, что ты пишешь, и скажу в сторону сразу — не бывает хорошего писателя, который не был бы хорошим читателем, но вернусь на одну мысль назад — можно научиться понимать, как ты пишешь.

Способ 1. Провалиться в свой замысел

Есть такой тип написания, когда автор проваливается в свой замысел. В нем этот замысел рождается как инфекция и автор заболевает им, становится одержимым. Он проваливается в другую реальность и проживает ее целиком. Поэтому, кстати, мы считаем многих великих писателей людьми не от мира сего, да они, в общем-то, и являются людьми не от мира сего. Они не в нашем мире находятся в тот момент, когда ими владеет замысел. Они находятся в той жизни, которая разворачивается у них в голове. Если вас несет вдохновение, если вы понимаете, что вы одарены, и замыслы рождаются в вашей голове и владеют вами до такой степени, что реальная жизнь на то время, когда вы пишете, для вас меркнет — вам нужно просто знать, как с собой в это время обращаться.

Я часто говорю это на лекции в «Хорошем тексте», ученики очень любят эту фразу, что любое вдохновение может быть прервано хорошим обедом, сытной порцией второго. Вам достаточно переесть или выпить лишнее, поспать лишних четыре часа, и вы открываете глаза совершенно другим человеком — все ушло: герои больше в вашей голове не разговаривают, что там дальше не понятно…

Пишущий человек и счастлив и несчастлив одновременно, когда в нем роится эта жизнь, роится хаотично, когда ему приходит в голову начало, потом финал, иногда вдруг приходит финал, и он его записывает на бумажке и дальше все, что он выстраивает — он выстраивает из конца в начало. И в этот момент он действительно может надеть два разных носка или кофту швами наружу — реальность для него пропадает.

Люди, у которых было вдохновение, у которых были озарения и которые его потом потеряли — это несчастнейшие люди: они могут надевать носки одного цвета, аккуратно застегивать свой кардиган, но они чувствуют, что их Бог покинул, божественное больше не владеет ими. Они пытаются себя всячески стимулировать, не знаю, пить водку… Вообще, творческим людям свойственно экстремально с собой обращаться в периоды, когда от них уходит вдохновение. Я не знаю, какие это имеет результаты, я совершенно не уверена, что, погоняя себя как загнанную лошадь или стимулируя себя, можно это вернуть.

Я считаю, что вдохновение — вещь божественная, и она дается как дар, который одновременно — тяжелейшее испытание. Если на вас снизошло вдохновение, если вы вдруг увидели какую-то историю от начала и до конца, если вы помимо своей воли стали ее проживать, если в вашей голове стали рождаться куски текста, и вы исписываете блокнот или, как теперь чаще делается, заметки в телефоне, если это вдруг с вами происходит, вы должны понимать, что вы этим не управляете, вы ничего с этим не можете сделать. Вы не можете это прекратить, вы не можете это ускорить, вы ничего не делаете — вы в данном случае абсолютно не субъект действия, вы некоторый организм, в котором происходит этот волшебный процесс.

И, конечно, я думаю, что нужно сделать все, в том числе, может быть, что-то потерять, сделать какие-то совершенно непрактические действия для того, чтобы это состояние в себе сохранить — в этот момент с вами происходит то, о чем я говорила в самом начале: вы начинаете жить параллельной жизнью и вы начинаете