Кругом, возможно, Бог (Александр Иванович Введенский) Страница 3 - Литвек

озябший Метеорит:

Как церковный тать

обокравший кумира,

я прилетел наблюдать

эту стенку мира.

Гости (поют).

В лесу растёт могилка,

На ней цветёт кулич.

Тут вносят на носилках

Болезнь паралич.

Стиркобреев.

Ну, всё в сборе

сядем пить и есть.

Фомин.

Я напомню Боря,

что мне негде сесть.

Стиркобреев.

Эй ты море,

сядь под елью.

Мария Натал.

Быть, чувствую, ссоре.

Все (хором).

Да, дело кончится дуэлью.

(Они пьют).

Серг. Фадеев.

Нина Картиновна, что это, ртуть?

Нина Картин.

Нет, это моя грудь.

Серг. Фадеев.

Скажите, прямо как вата,

вы пушка.

Нина Картин.

Виновата,

а что у вас в штанах.

Серг. Фадеев.

Хлопушка.

(Все смеются. За окном сияние лент.)

Куно Петр. Фишер.

Мария Натальевна, я не монах,

разрешите я вам поцелую пуп.

Мария Натал.

Сумасшедший, целуйте себе зуб.

Ниночка, пойдём в ванну.

Гости.

Зачем.

Мария Натал.

Пойдём попишем.

Гости.

Слава Богу.

А мы чистым воздухом пока подышим.

Стиркобреев.

В отсутствии прекрасных женщин

тут вырастет мгновенно ель.

На это нужно часа меньше.

Сейчас мы сделаем дуэль.

Фомин.

Я буду очень рад

отправить тебя в ад.

Ты небесное светило,

ты что всех нас посетило,

на обратном пути

этого мертвеца захвати.

Стиркобреев.

Паралич ты царь болезней,

сам пойми, в сто крат полезней

чтобы этот полутруп

умер нынче бы к утру б.

Паралич и метеорит.

Мы будем секундантами. Вот вам ножи.

Колитесь. Молитесь.

Фомин.

Я сейчас тебя зарежу,

изойдёшь ты кровью свежей,

из-под левого соска

потечёт на снег тоска.

Ты глаза закроешь вяло,

неуклюже ляжешь вниз.

И загробного подвала

ты увидишь вдруг карниз.

Стиркобреев.

Не хвастай. Не хвастай.

Сам живёшь последние минуты.

Кто скажет здравствуй

ручке каюты?

Кто скажет спасибо

штанам и комоду?

Ты дохлая рыба,

иди в свою воду.

Дуэль превращается в знаменитый лес.

Порхают призраки птичек.

У девушек затянулась переписка.

Шёл сумасшедший царь Фомин

однажды по земле

и ядовитый порошок кармин

держал он на своём челе.

Его волшебная рука

изображала старика.

Волнуется ночной лесок,

в нём Божий слышен голосок.

И этот голос молньеносный

сильней могучего ножа.

Его надменно ловят сосны,

и смех лисицы, свист ужа

сопутствуют ему.

Вся ночь в дыму.

Вдруг видит Фомин дом,

это зданье козла,

но полагает в расчёте седом

что это тарелка добра и зла.

И он берёт кувшин добра

и зажигает канделябры,

и спит.

Наутро, в час утра

где нынче шевелятся арбры^[1],

его встречает на берёзе нищий

и жалуется, что он без пищи.

Нищий.

Здравствуй Фомин сумасшедший царь.

Фомин.

Здравствуй добряк.

Уж много лет

я странствую.

Ты фонарь?

Нищий.

Нет я голодаю.

Нет моркови, нет и репы.

Износился фрак.

Боги стали свирепы.

Моё мненье будет мрак.

Фомин.

Ты думаешь так.

А я иначе.

Нищий.

Тем паче.

Фомин.

Что паче?

Я не о том.

Я говорю про будущую жизнь за гробом,

я думаю мы уподобимся микробам,

станем почти нетелесными

насекомыми прелестными.

Были глупые гиганты,

станем крошечные бриллианты.

Ценно это? ценно, ценно.

Нищий.

Фомин что за сцена?

Я есть хочу.

Фомин.

Ешь самого себя.

Нищий (пожирая самого себя) сказал:

Фомин ты царь, — они исчезли

и толстые тела часов

на множество во сне залезли

и стала путаница голосов.

БЕСЕДА ЧАСОВ

Первый час говорит второму:

я пустынник.

Второй час говорит первому:

я пучина.

Третий час говорит четвёртому:

одень утро.

Четвёртый час говорит пятому:

сбегают звёзды.

Пятый час говорит шестому:

мы опоздали.

Шестой час говорит седьмому:

и звери те же часы.

Седьмой час говорит восьмому:

ты приятель рощи.

Восьмой час говорит девятому:

перебежка начинается.

Девятый час говорит десятому:

мы кости времени.

Десятый час говорит одиннадцатому:

быть может мы гонцы.

Одиннадцатый час говорит двенадцатому:

подумаем о дорогах.

Двенадцатый час говорит: первый час,

я догоню тебя вечно мчась.

Первый час говорит второму:

выпей друг человеческого брому.

Второй