Поттера: очки на лице Джеймса забавно съехали на бок, а рука Сириуса, лежащая на его груди, равномерно движется вверх-вниз, в такт глубокого и ровного дыхания. Любовь, конечно. Аккуратно прикрыв за собой дверь, Ремус спускается в гостиную.

Утром Джеймс растрепан и заспан. Он входит в душевую в одной лишь футболке и джинсах. Ремус смотрит на него через зеркало.

— Привет, Лунатик! Ты как? — бормочет Джеймс сонно.

— Все хорошо! Привет, — не вынимая изо рта зубную щетку, отвечает Ремус.

В душевой влажно и зябко, Ремус поджимает пальцы на ногах. Джеймс, отвернувшись, стягивает футболку, снимает джинсы и трусы и, зайдя в кабинку, пускает воду. У Ремуса сводит челюсть. Сколько раз он видел эту процедуру, но до сих пор не может к этому привыкнуть — вот так с ходу раздеться и встать под холодную струю? Бр-р, нет! Слышно, как Джеймс охает и кряхтит. Из-за двери кабинки начинают ползти клубы пара, душевая наполняется туманом, по стеклам стрельчатых окон ползут тяжелые капли, сразу и не поймешь, с какой стороны.

— Рем, кинь мыло, — кричит Джеймс из-за двери, сквозь шум воды.

Ремус левитирует Джеймсу свою мыльницу, и в этот момент в душевую входит Сириус, пряча ладони подмышками.

— Во, дубак, — сердито говорит он. — Привет, Лунатик.

— Привет.

Ремус улыбается. Частенько он представляет себя отцом двух этих засранцев. Приятно было бы заиметь таких сыновей — умных, отважных, благородных, красивых — но Ремусу это не грозит. Во всяком случае, он слабо представляет себе ту девушку, которая захотела бы стать его женой и подарить ему счастье отцовства. И дело тут, конечно, не в уродливых шрамах.

Сириус раздевается и, прикрывшись полотенцем, идет к кабинкам. Стукнув костяшками пальцев в дверь кабинки Джеймса, он кричит:

— Сохатый, ты скоро?

— Заходи, открыто, — орет ему Джеймс, и Сириус, потянув дверь, пропадает в облаке густого пара.

Ремус представляет себе этих двоих, как они толкутся под одной лейкой, случайно касаясь друг к друга телами, не испытывая при этом ни капли смущения и стыда, пихаются и смеются. Конечно, смеются! А вокруг них туман и тепло — в раю место только двоим. Холодная сырость проникает под халат. Ремус выпускает воду из раковины и через зеркало приветливо улыбается входящему в душевую Питеру.

========== Глава 3 ==========

В первых числах декабря все факультеты курса сдают часовой тест на профориентацию. Четыреста вопросов — двенадцать ответов. Ремус получает пергамент с итогами: на лидирующих позициях «роль Учителя» и «роль Аналитика». Ремус подозревал нечто подобное, но был бы куда довольнее, если бы самой подходящей ролью оказалась «роль Спортсмена или Физический Труд». Нет, ни о каком спорте Ремус не мечтает, а вот большая тяга к труду физическому ему бы не помешала, Рем вполне отдает себе отчет, что вряд ли где-то в учебном заведении потерпят такого, как он. Да и любая другая структура, которая подчинена жесткому графику и необходимостью ежедневного наличия у сотрудника здравого ума и трезвой памяти, ему не подойдет. В ноябре видимость лунного диска два дня держалась на максимуме, и Ремус отходил после этого почти неделю.

— Это какой-то неправильный тест, — возмущается Джеймс. — А где «роль Раздолбая» и «Авантюриста»? Или «Разбивателя Женских Сердец»?

Джеймс локтем толкает Сириуса в бок. Но тот сидит мрачнее тучи: на днях его вызывал Дамблдор, потому что Бетти Осмент, хорошенькая девушка с шестого курса Рэйвенкло, наглоталась какой-то дряни, сообщив в предсмертной записке, что виной тому обидное невнимание Сириуса Блэка. Бетти спасли, но она впала в какую-то необъяснимую прострацию, а Сириус имел личную беседу с родителями Бетти, деканами и директором.

В тот день на ужин в Большой зал они входили под такой невообразимый шум, что и представить себе было трудно. Кто-то аплодировал, кто-то свистел и улюлюкал, слизеринцы и рэйвенкловцы сидели с такими лицами, что Ремус невольно взял Сириуса за локоть. Но тот зло дернулся и молча двинул к своему месту за столом Гриффиндора.

Ни о каком взыскании, конечно, и речи не было, в конце концов, Сириус объяснил, что никаких обещаний Бетти не давал и вообще практически не знаком с ней, но Ремус представлял себе, что там творилось. В тот момент, когда за Сириусом пришел Филч и злорадно заявил, что его вызывает директор, Ремус понял: если потребуется — он расскажет Дамблдору и всем остальным об их отношениях. И в тот же момент осознал, что собственно отношений-то между ними никаких и нет. Единственное, что было — это совместная мастурбация. Не то нарочно, не то вопреки.

Они никогда не обсуждали своих чувств, не строили совместных планов. Они вообще мало общались. Исключение — лишь выходные и редкие свободные вечера, те, которые Джеймс проводил с Лили; но и тогда чаще всего с ними Питер, какие уж тут разговоры по-душам.

Ремус думает, что было бы куда справедливее, если бы о том, что Сириуса не интересуют девушки, директору рассказал Сохатый. Бетти становится невероятно жалко. Ремус даже немного восхищен ее отчаянной глупостью, но если у кого и есть повод свести счеты с жизнью, так это у него. Но Ремус вспоминает мамину улыбку, глаза отца и решает, что, пожалуй, повременит со смертью. Вместе с тем он принимает еще одно решение — никогда больше не встречаться с Сириусом ради секса. Этот приговор отзывается колким щекотанием в носу, Ремус чувствует, что еще немного — и он попросту разревется от смятения, но успокаивает себя, что лучше сделать это сейчас, что потом будет только хуже и гораздо, гораздо больнее. Учебный год закончится, их раскидает по жизни и их «отношениям», так или иначе, придет конец. Зачем тогда эти мазохистские попытки реализовать то, чему быть не суждено? Слезы все-таки предательски срываются с ресниц, Ремус торопливо трет лицо ладонями и выравнивает дыхание. В конце концов, ему удается справляться со своим зверем, неужели он не сможет хладнокровно задушить в своей душе любовь? Да еще и такую!

Когда Сириус возвращается в спальню, все смотрят на него с ожиданием подробностей. Но тот только бурчит: «Херня какая-то!» и, завалившись на кровать, плотно задергивает полог. Джеймс многозначительно смотрит на Ремуса, и тот снова не находит ничего умнее, чем пожать плечами и продолжить чтение. Если бы Джеймс и Питер сейчас вышли, Ремус немедленно забрался бы за закрытый полог и… Ремуса вдруг озаряет! Он снова поднимает взгляд на Джеймса, а тот смотрит в