чьё состояние измерялось миллионами. Чего греха таить? Коллеги Дина МакАртура, которые в своё время претендовали на эту должность, закатывали глаза, подавляя рвотные позывы при виде всей этой добродетели. Они мечтали о том дне, когда святоша оступится и станет главным героем какого-нибудь сексуального скандала, который приведёт к его падению, но Дин МакАртур не собирался давать им это удовлетворение.

— И всё же, доктор, покажите свой разбитый висок травматологу, — сказал ему полицейский на прощание.

========== Глава 1. Большая зала ==========

Глава 1

Январь, 1982 — двумя месяцами ранее

Я всегда знал, что моё правдолюбие рано или поздно меня угробит. Кто говорит правду, тот не ест. В некоторых странах правдолюбов сажают в тюрьму, пытают, зарывают живьём в землю. В нашей замечательной, свободной стране их попросту морят голодом. Моя беда в том, что к двадцати шести годам я так и не научился лгать и льстить. С моими писательскими навыками я бы смог стать главным редактором какой-нибудь паршивенькой коммерческой газетёнки, в которой одна реклама и скандалы знаменитостей. Но для этого мне пришлось бы продать душу. Зато сейчас я того и гляди отдам её Богу. Но знаете что? Меня моя участь вполне устраивает. В конце концов, это благородная смерть.

Карандаш сломался, как всегда, в самое неподходящее время, когда было столько свежих мыслей. Пит Холлер, сидевший на ступенях филадельфийской ратуши, принял это как знак свыше. Захлопнув дневник, он заткнул огрызок карандаша за ухо и откинул голову назад, подставив бледное лицо январскому солнцу. Не так давно он прочитал сказку про мальчика, который питался солнечным светом. Вот было бы здорово, если бы у Пита открылись такие способности! Он не замечал холода, а вернее, не помнил когда последний раз ему было тепло. Он уже привык к тому, что у него всё время шелушились кончики пальцев и стучали зубы. Если верить заключению врача, у него капризничала щитовидка, и костный мозг переодически устраивал забастовки. По крайней мере, у него не вылезли волосы. И на том спасибо. Засаленные светло-русые кудри падали на плечи, довершая образ бродячего трубадура, которому ничего больше не оставалось кроме как питаться солнечным светом и спать на обледенелых ступенях муниципальных построек.

Три месяца назад он потерял работу в газете, лишившись таким образом своего основного дохода. Бывший начальник Пита не просто выставил его на улицу со стопкой старых черновиков, а потрудился обзвонить всех своих конкурентов с настоятельной просьбой занести этого «чокнутого глашатая истины» в чёрный список. Пит отнёсся к этому повороту событий философски. Ему давно хотелось раскрутить свою собственную газету, в которой он бы мог печатать статьи на темы близкие его сердцу. Между ним и мечтой стояла одна пустяковая неувязка: у него не было стартового капитала. Но ведь нехватка денег никогда не останавливала великих предпринимателей.

К счастью, у него было несколько халтур на стороне. Он помогал редактировать литературный журнал в частной школе для девочек. Восторженное повизгивание двенадцатилеток в клетчатых юбочках радовало его слух. «Мистер Холлер — такая лапочка, просто мечта!». Эти нимфы в белоснежных гольфиках ещё не успели превратиться в хищных золотоискательниц. Будь они лет на десять старше, они бы воротили нос, узнав сколько у него на банковском счету. А пока что они вились вокруг его стола, щебетали, перебивая друг друга, и так и норовили потрогать его волосы. По крайней мере, они видели в нём романтический символ.

По субботам он вёл драматический кружок в общественном центре для малоимущих подростков. Его коронным достижением стала постановка «Отелло», в которой все роли играли афроамериканцы, за исключением главной роли, которая досталась белому полицейскому из южного района, который ни разу до этого не выступал на сцене.

Раз в месяц Пита приглашали в университет Темпл вести лекции об истории кинематографии. Пожалуй, это была самая увлекательная, хотя и не самая прибыльная из его подработок. Заведующий отделом симпатизировал голодному идеалисту и разрешал ему пользоваться оборудованием для особых проектов. В распоряжении Пита Холлера были камеры, треножники, подсветка, микрофоны. Это и позволило ему снять свой первый документальный фильм. Именно этот проект должен был кардинально изменить его судьбу. Главным героем репортажа был некий подросток, переживший чудовищную автокатастрофу в детстве и сумевший поступить на факультет хирургии благодаря титановым пластинкам, вставленным в кисти рук. Фильм так и назывался «Титановые кисти». Эту двадцатиминутную хвалебную песню достижениям травматологии должны были показать на международной медицинской конференции, где обычно выставляли фармацевтические новинки и куда можно было попасть только по особому приглашению. Для этого нужно было быть либо послом какой-нибудь крупной компании вроде «Файзер» или «Мерк», или преподавателем медицинского факультета из университета «Плющовой Лиги». Простым смертным вход был воспрещён. Питу Холлеру как постановщику фильма предоставили особый пропуск экспонента. Он знал, что будет выглядеть крайне нелепо в своих замусоленных джинсах на фоне деловых костюмов от кутюр, и заранее предвкушал косые взгляды. Ну и пусть закатывают глаза и кривятся! В этот день он, Питер Джеймс Холлер будет дышать одним воздухом с ними. Его бескровные губы растягивались в удовлетворённой ухмылке.

Мероприятие происходило в историческом конференц-центре в самом сердце Филадельфии. Для того, чтобы пробраться к входным дверям, Питу пришлось пробиться сквозь толпу протестующих. Студенты в одежде хиппи расхаживали с плакатами изображающими детей, жертв талидамида, рождённых с деформированными конечностями. Работников фармацевтических компаний называли ворами, убийцами, фашистами, инквизиторами. Пита это явление не удивляло. Где сборище учёных — там всегда сборище противников традиционной медицины. Ему было главное не быть затоптанным по дороге к Олимпу. Впрочем, глядя на его убогий наряд, протестующие не подозревали, что он был на стороне неприятеля. В его адрес не было сказано ни одного враждебного слова. Какой-то парень с проколотыми бровями похлопал его по плечу и назвал его братом. «Вперёд, братец. Покажи этим гадам». Очевидно, все решили, что Пит рвался внутрь с целью разнести киоски «фашистов», как Иисус Христос в своё время разнёс лавки торгашей.

Когда Пит добрался до стеклянной двери,