— Теперь моё лицо для тебя — лицо Господа Бога, на которое ты будешь молится за то, что до сих пор жива. Торги закончены.
Дружеский тон сменился на приказной, Человек поднялся и указал ей на дверь. По его лицу Эйса поняла, что он больше не ждёт от неё ни вопросов, ни возражений.
Живой товар, вещь, которую передали в безвозмездное пользование. Её жизнь больше не принадлежала ей, и право распоряжаться её свободой отныне перешло Оливеру Данэму в качестве поощрения за добросовестный труд, словно в сраные Штаты снова вернулось рабство.
Это не укладывалось у неё в голове. Хотелось закидаться снотворным и проснуться через сутки с трезвой головой и решить, как жить с этим, или выпить всю пачку и не проснуться вовсе. Столько всего было сделано зря. Лучше бы её закопали тогда. Лучше бы Данэм поставил её в очередь первой. Лучше бы убил прямо в своём номере и не заводил всё так далеко.
Она думала об этом, пока шла по коридору в фойе, ехала в лифте и стояла у двери президентского номера на последнем этаже, в который её посадили, словно в загон. Эйса провела в нём двое суток, используя по максимуму предоставленные ей привилегии. Она гоняла обслугу, ела как не в себя, много курила, и из номера не высовывалась. Возле её двери ненавязчиво дежурила охрана, вечерами она смотрела кино до тех пор, пока не покраснеют глаза. Не раз и не два она выходила на балкон и смотрела вниз на блестящую гладь бассейна, представляя, как бросится вниз, как её тело красиво рухнет в воду и как праздные отдыхающие с визгом разбегуться во все стороны, словно потревоженные мухи на дерьме. Она металась из угла в угол, как зверь в клетке, и ненавидела себя за то, что ей не хватает духу сделать это.
— Вам пора, мэм, — дав пятнадцать минут на сборы, охрана вывела её из номера.
На парковке под палящим полуденным солнцем стоял Данэм, оперевшись на капот своей «BMW». Увидев её, он снял солнечные очки и не сводил с неё глаз, пока она не подошла к нему вплотную. Его усталый взгляд рассеянно блуждал по её лицу, и Эйса не могла понять, что видит в нём. Ни насмешки, ни злорадства, ни того превосходства, за которое хотелось разбить ему рожу на протяжении тех нескольких суток, что они провели бок о бок. За ледяной невозмутимостью, казалось, мелькнула тень сожаления. Данэм смотрел на неё, и на его лице отражалась внутренняя борьба.
Со стороны могло показаться, что Эйса вытянула счастливый билет. Для той бледной медсестрички Данэм был бы подарком судьбы — сильный, красивый, при деньгах и связях, но её преимуществом было неведение. Медсестричка не видела, чем он зарабатывает себе на жизнь, но Эйса не могла выбросить это из головы, и пусть говорят, что она не ушла от него далеко. Для нищей нелегалки Риверы, это был бы шанс начать всё сначала, если бы всё не было так сложно.
Он молча протянул ей кожаный бумажник. В нём были паспорт, права и банковская карта. За эти несколько картонок она заплатила неизмеримо высокую цену.
— Ну, и где мой ошейник? — спросила она, глядя на него с вызовом.
Данэм улыбнулся, она уловила в его улыбке лёгкий оттенок грусти. Он взял её руку и вложил в неё брелок от «BMW».
— Всё равно собирался машину менять.
— Что это значит? — она изумленно смотрела то на него, то на ключи, лежащие в её вытянутой руке.
— Можешь ехать, куда хочешь. До Франко дошли слухи, что Человек разобрался с тобой. Они больше не будут искать тебя, если ты не засветишься. И если ты не передумала, конечно же, — в его голосе послышалась знакомая ирония, и Эйса едва ли не бегом бросилась к водительской двери. Данэму не пришлось просить дважды.
— Сделай кое-что для меня, — оклик Данэма заставил её замереть возле распахнутой двери, она внутренне напряглась, ожидая, что он не преминёт воспользоваться своим положением, и это был всего лишь очередной раунд игры на её нервах.
— Обещай, что обратишься в больницу. Займись своим здоровьем. Следи за собой.
Его решение пошатнуло её систему координат, она не знала, насколько Данэм искренен: отправил ли он её погулять на длинной цепи или он действительно отпустил её, распорядившись своим подарком по личному усмотрению. Что-то подсказывало ей, Данэм не шутит.
Эйса не стала спрашивать, почему он так поступил. Она не хотела знать о нем ничего, чтобы не начать его оправдывать, с бабской наивностью не наделяя его качествами, которых у него не было.
— Adios, Джерси, — избегая смотреть ему в глаза, Ривера завела мотор и вырулила с парковки. Его силуэт растворился в дорожной пыли, и ею овладело странное, тягучее чувство фатальной неизбежности — она ещё увидит его, и Эйса почти смирилась с этим.
© Анна Грэм, 2017