Гейнц Мюллер Ночные сигналы

Издательство ЦК ЛКСМУ «МОЛОДЬ»

Київ 1960

Ясным сентябрьским днем тысяча девятьсот сорок третьего года, в послеобеденное время, между Ладожским и Ильмень озерами, на высоте четырех тысяч метров летел на восток немецкий бомбардировщик типа «Хейнкель-111». Солнце тысячами искорок играло на блестящем плексигласе его прозрачной кабины, расположенной спереди меж двух моторов; на днище фюзеляжа, выступающего снизу мелкой удлиненной ванной, а также на черепахоподобной сфере, одиноко торчавшей над обшивкой фюзеляжа и напоминавшей своим видом суфлерскую будку в театре. Только здесь из нее выглядывала не голова пожилой тетки в очках, подсказывавшей реплики плохо подготовленным к спектаклю актерам, а радист экипажа, унтер-офицер Вернер Милднер.

Окруженный со всех сторон радиоприборами, он медленно вращался в своем кресле-качалке, внимательно осматривая яркую голубизну неба, не появятся ли где вражеские истребители. На два метра ниже, у его ног, выпрямившись во весь рост, лежал новый бортмеханик. Вернер, как самый молодой и самый бойкий среди членов экипажа, уже проникся к нему чувством товарищеской солидарности.

Еще вчера, когда Аксель Кролль только прибыл к ним, он показался Вернеру слишком пожилым, серьезным и замкнутым. Но Вернер знал, что новенький — старый фронтовой волк и опытный пилот, хотя на чем-то там и погоревший. Это поначалу вызвало в нем чувство недоверия. Не потому, что Кролль был штрафником, — Вернера это мало беспокоило. Всего две недели назад ему самому чуть не влетело от начальства, когда он, взявшись вырулить самолет с посадочной полосы под маскировочную сеть, неудачно развернулся и зацепил крылом дерево. К счастью, механики успели залатать дыру раньше, чем у капитана — командира эскадрильи — нашлось время осмотреть повреждение; иначе бы он не избежал нескольких недель ареста, а может быть и более сурового наказания. Его могли перевести из авиации в пехоту, потому что осенью сорок третьего над такими вопросами долго не раздумывали... Он знал об этом по собственному опыту, а также по многим другим случаям, когда представители летного состава легко становились штрафниками.

Нет, наказание Акселя его не интересовало. Вернер опасался, что бывший пилот будет вести себя высокомерно, неохотно будет выполнять свои новые обязанности и вряд ли станет когда-нибудь своим человеком в хорошо спаянном коллективе, которым до сих пор был их экипаж. Но, как оказалось, новенький утром не только безупречно протер стекла в кабинах, но и проследил за заправкой самолета горючим, после чего еще раз осмотрел вооружение, боеприпасы и проверил кислородные приборы. Он так хорошо смазал и отрегулировал «колыбель» Вернера, что стоило радисту легонько опереться на приклад пулемета, как все его тело вместе с креслом перемещалось то вверх, то вниз, а немного оттолкнувшись, он мог несколько раз повернуться вокруг своей оси.

Все это сделало Акселя в глазах Вернера достойным того, чтобы занять место предыдущего бортмеханика, который никогда так трепетно не относился к исполнению своих обязанностей. Несмотря на молодые годы, Вернер оценивал людей не по внешности или словам, а по их делам.

Двадцатичетырехлетний пилот, фельдфебель Клаус Зоммер, и двадцатидвухлетний командир экипажа, он же штурман, лейтенант Густав Гартман, осмотрев машину перед вылетом, также вынуждены были отбросить свои вчерашние предубеждения относительно новичка.

Если бы Аксель Кролль знал, что о нем думают другие члены экипажа, его намерение, вероятно, принесло бы ему еще бОльшие муки. Аксель собирался выпрыгнуть из самолета. Просто открыть донный люк над территорией противника и броситься вниз, доверив свою жизнь лишь парашюту...

Еще несколько недель назад он думал, что больше никогда уже не сядет в самолет, не увидит с высоты землю, как ковер, раскинувшуюся под ногами, не почувствует то своеобразное, чуть заметное давления в ушах, когда машина поднимается вверх или опускается вниз, не ощутит себя свободным, словно птица, по крайней мере, пока не закончится эта ужасная война.

Так думал Аксель Кролль еще в июле, когда обливаясь потом, работал под палящим солнцем в каменоломнях Норвегии. Правда, тогда ходили слухи, будто его и многих других военных, отбывающих наказание, могут «помиловать» и послать в штрафные части на фронт, но он отнюдь не надеялся, что ему, осужденному за «разложение вооруженных сил», снова когда-нибудь посчастливится попасть в авиацию. Он ожидал, что в лучшем случае, его пошлют в пехотный штрафбат 999, где на разминировании и других опасных работах средняя продолжительность жизни солдат составляла не более трех недель.

Однако вот он снова в самолете, да еще в таком же «Хейнкеле-111», на котором совершил восемьдесят шесть боевых вылетов, и летит сейчас все дальше от своих мучителей, издевавшихся над ним в течение долгих лет. Ему действительно повезло, но… завтра или самое позднее послезавтра прибудут его документы. И тогда ему больше не позволят летать над территорией противника.

Так лежа в углублении на дне фюзеляжа и погрузившись в свои мысли, Аксель смотрел на бескрайние российские леса, которые постирались под ним огромным темным массивом и лишь кое-где прерывались более светлыми пятнами болот и поселений. Время от времени эту картину закрывали редкие кучевые облака, лениво плывшие куда-то в небесном пространстве. Поскольку в этой местности встреча с вражескими истребителями представлялась маловероятной, он мог бы спокойно встать и, пробравшись через узкий проход между кассетными бомбодержателями, заглянуть в переднюю кабину пилота и штурмана. Но разговаривать при таком грохоте моторов было невозможно, а подключаться к СПУ — сигнально-переговорному устройству — в данной обстановке было нежелательно.

СПУ — это миниатюрная радиосистема с передатчиками и приемниками, с микрофонами, в пуговицу величиной, и наушниками, вшитыми в летные шлемы. Внутри машины передача осуществляется по проводам, как в телефоне, и на каждом шлеме болтается метровый тоненький кабель со штепселем на конце. Соответствующая розетка находится на боевом посту каждого члена экипажа — над головой или сбоку. Если же настроиться на ту самую волну, на которой работает СПУ, то можно на расстоянии подслушать разговор экипажа. Поэтому над территорией противника разговоры по СПУ в основном не приветствовались.

Момент, когда Аксель собирался