правил его машиной, надев его кепку и взяв его бумажник, я чувствовал себя мужчиной. Забавно, правда? Рон был не ахти какой мужчина, но у него было что-то, чего не было у меня и чего мне хотелось. Потом, когда я стянул его ремнем безопасности, остановив машину над обрывом, а Телма ждала на дороге в нашей машине, я думал только об одном: ты никогда больше не притронешься к ней, Гэлловей, не притронешься и к другой женщине, не наставишь рога еще какому-нибудь другу, не зачнешь еще одного ублюдка…
— Хватит. Остановись, прошу тебя.
— Не сию минуту. Настало время правды. Ты такая природная лгунья, Телма. Ты лжешь, как другие люди дышат, не задумываясь об этом.
— Нет!
— Но сейчас ты должна сказать мне правду. Времени в обрез. Мальчик — мой мальчик, он на самом деле не мой, так, Телма?
— Я солгала для твоего же счастья. Хотела видеть тебя счастливым. Я…
— Отец ребенка — Рон?
— Да, — ответила Телма хриплым шепотом. — Не надо меня ненавидеть за это. Прошу тебя, не надо.
— Телма, Телма, ты же моя любовь, как я могу возненавидеть тебя? Сейчас ты сказала мне правду. Это первый шаг.
— Шаг?
— Да, шаг к искуплению, к покою. — Гарри посмотрел на небо, сосредоточенно улыбаясь. — Видишь вон то одинокое облачко, Телма? Это один из знаков, которых я дожидаюсь.
— Самое обыкновенное облачко, Гарри. Не воображай себе…
— Обыкновенное, говоришь? О, нет. Мой день настал.
— Перестань.
— Разве ты не чувствуешь, Телма, что этот день непохож на другие? И ты, Ральф, этого не чувствуешь?
— День как день, — сказал Тьюри. — А как насчет рюмочки, которую ты мне предлагал несколько минут назад?
— Не сейчас. Ты сам себе нальешь, после того как я уйду.
— Ты же только что пришел, не говори, что ты уходишь.
— Я должен уйти. Погляди, Ральф. Видишь? Птица пролетела сквозь облако. Если бы у меня еще оставались какие-то сомнения, теперь они развеялись бы.
Тьюри попытался прочесть в глазах Телмы намек, как ему поступить в такой обстановке. Но та сидела с закрытыми глазами. Казалось, она заснула беспокойным сном. Ломала руки, на глазах блестели слезы.
— Ты не можешь оставить Телму одну.
— Нет, — сказал Гарри. — Я не оставлю Телму. Она пойдет со мной. Она так хочет. — Он наклонился и легонько коснулся ее плеч. — Ты хочешь пойти со мной, Телма? Мы вместе прошли столько печальных дорог. Эта последняя будет ничуть не трудней.
— Брось эти глупости, — сказал Тьюри, и дай мне возможность помочь тебе.
— Мне помогать уже слишком поздно. Если сможешь, помоги мальчику. Он славный мальчуган. И заслуживает того, чтобы его воспитал добрый человек. Не бойся, таким, как я, он не вырастет.
— Я не позволю тебе вот так уйти.
— Ты не в силах остановить нас. К тому же, я думаю, ты по-настоящему этого и не хочешь. В Канаде виселица не отменена. — Гарри наклонился и поцеловал Телму в лоб. — Пойдем, дорогая.
Телма медленно поднялась, цепляясь за руку мужа.
— Ради Бога, не ходите с ним, Телма! — Крикнул Тьюри. — Остановитесь и подумайте.
— Я уже подумала, — спокойно сказала она.
И они рука об руку прошли через дворик и поднялись по крутой тропинке, идущей вдоль стены дома.
Тьюри смотрел им вслед. В Канаде виселица не отменена. Да, так, пожалуй, будет лучше. Лучше для мальчика. У него вся жизнь впереди, мой долг — позаботиться о том, чтобы он прожил ее как следует… Бог ты мой, представляю себе, что скажет Нэнси!..