вулкана добывали металлы и из него же брали энергию для обработки их.

Я осмотрел вместе с капитаном мастерские. Мы отправились на осмотр на заре. Два часа ходили мы по оливковым плантациям, которые приспособились к скалистой почве и покрывали склоны своей серебристой листвой, пока, наконец, не услышали шум молотов. Невольно пришли мне на память мои классические познания. Я переживал с Одиссеем его путешествие, я переживал все сказания мифологии. Вот она, пещера Эола, тут близко, под землей! Вот тут урны с дремлющими ветрами, Зефиром и Бореем, Эрусом и Нотусом. Сейчас мы увидим циклопов…

Перед нами возвышался вулкан, покрытый огромным медным колпаком, на котором время от времени открывались клапаны, чтобы выпустить тонкую струю пара. На некоторой высоте гора приобретала шероховатый неровный вид, была совершенно обнажена и покрыта старым пеплом. Казалось, будто она плавает в тумане, образовавшемся от испарений, поднимавшихся с подножия ее. Она вся была изрезана туннелями, через которые спускались потоки раскаленной лавы. Черные, по пояс обнаженные люди низвергали эти потоки металлических богатств, отделяли шлаки, сгущали эту блестящую массу в огромных плавильных печах. Ее отвозили в пламенные печи в тележках; огонь в печах раздувался ветром. В кузницах были свои жернова, свои песты, наковальни, огромные сводчатые гроты, полные невообразимого шума. Раскаленный металл помещался на бронзовые столы. Со свода несся страшный свист, и оттуда ритмически спускалась огромная масса железа в несколько тонн весом. Брызги искр летели во все стороны. Раскаленный металл расплющивался, как мягкое тесто, превращаясь в массивные колеса, в длинные ленты… Изготовленные предметы медленно начинали чернеть и затем поступали в бассейны с холодной водой.

При закате солнца мы направились в город. Мелькавшие между оливками искорки показывали, что светлячки уж открыли свой бал и пируют меж ветвей. Вдали виднелись огоньки на террасах домов.

Капитан был задумчив.

— Не находите ли вы, — спросил он меня, — что жители этого города злоупотребляют благосклонностью природы? Что, если она захочет отомстить им?

Но как может сделать это она, укрощенная, задавленная? Где может она найти выход для своего законного гнева?

Трудно указать, до чего изобретательны были жители острова Бурь! Наиболее заботь уделяли они земледелию. Те, кто имел возможность видеть роскошные виноградники на склонах Везувия, знают, что вулканические наносы весьма пригодны для роста растений. Кроме оливковых деревьев, на острове были виноградники, обширные хлебные поля, прекрасные сады, постоянно полные цветов и плодов.

Возделываемая область больше походила на огромную оранжерею. Все тут было рассчитано, все регулировалось. Растения были предохранены как от обильных тропических дождей, так и от засух. Несмотря на то, что ночи здесь нередко бывают довольно холодные, температура в садах поддерживалась равномерная. Таким образом, здесь искусственно создавалась вечная весна, и во всякое время года тут можно было иметь весенние цветы и осенние плоды.

Но это еще далеко не все. Один гасконский физик открыл, что за окрашенным спектром, даже за ультрафиолетовыми лучами темного спектра, химические свойства которых давно известны, находятся лучи, способные увеличивать интенсивность жизненных явлений в чрезвычайной степени.

Этот новый Прометей стал собирать солнечные лучи огромной чечевицей и затем рассеивать их в своем фруктовом саду. Результаты получились блестящие. Проект его устройства не лишен был красоты. Над садами, на вершине высокой башни, на оси, вращался гигантский выпуклый диск из прозрачного хрусталя. Движением часового механизма он поворачивался на направлению движения солнца, концентрируя лучи солнца на ослепительно сверкавшем очаге. Блестящий пучок световых лучей собирался в призме и распространял в центре сада все цвета радуги. Для красоты тут расположили бьющие фонтаны, отливавшие цветами радуги и охлаждавшие вместе с тем воздух.

Растения, между которыми равномерно распределяются жизнетворные лучи светила, растут здесь так, как ни в одном уголке мира. Стволы апельсинных деревьев достигают семи-восьми метров в окружности; золотистые апельсины на них равняются по величине арбузам; виноградники гнутся под тяжестью роскошных желтых и черных кистей огромного, величиной со средний апельсин, винограда. Даже на папоротники распространялась эта живительная сила, и они величественно помахивали своими огромными листьями.

Возбуждался даже вопрос о том, чтобы весь остров покрыть растительностью и обратить его в земной рай. Но увы! Судьба предназначила мне быть свидетелем страшной катастрофы, которая разрушила все труды человеческого гения.

Однажды, склонившись на подоконник и с наслаждением вдыхая аромат, доносившийся из моего сада, я был поражен, увидев, что вулкан вдруг как бы окутался облаками дыма. Казалось, будто пар, перейдя за предельное давление, поднял огромную крышку котла. Воздух становился душным, жарким. Остров точно потонул в густом тумане, скрывшем от него свет солнца. На улицах шныряла беспокойная толпа. Слышен был ропот, крики. Вдруг почва заколебалась, загрохотала, как будто страшный дракон вдруг пробудился от долгого сна и распрямил свою спину. По направлению от мастерских показалась толпа испачканных, черных рабочих, громко выкрикивавшая что-то.

Я поспешил сойти и присоединиться к толпе.

— Извержение! Извержение! — доносилось со всех сторон.

Страшная новость быстро распространилась. Рассказывали, что вдруг центральный огонь разросся, хлынул в мастерские и разметал рабочих. Там много обуглившихся трупов. Обволакивавшее вулкан облако — это пар из большого парового котла, вернее, из большого кипящего озера, которое моментально обратилось в пар.

Вдруг раздался страшный гул. Тумань осветился красным заревом. Начал падать дождь пепла. Тучи камней падали на дома и в море с оглушительным треском.

Страшный гул, толчок, безумное бегство. Поток лавы хлынул на город, погребая под собой людей. Почва колебалась под ногами… То тут, то там появлялись вдруг огромные трещины. Под землей беспрерывно раздавались глухие взрывы. Пещера Ветров, открывшаяся со всех сторон, выпустила на волю скрытую в ней бурю. Море шумело, пенилось, кружилось под порывами циклона.

Вдали показалась огромная волна. Это была какая-то колоссальная стена, надвигавшаяся прямо на нас. Куда бежать? Мои ноги подкашивались. Я слышал вокруг стоны и крики, видел мечущихся в безумии людей… Где мы? Где капитан? Я никого