Александр Николаевич Яковлев Выступления

Выступление на международной конференции «КГБ: вчера, сеодня, завтра» Москва, 28 мая 1993 г ИНАКОМЫСЛИЕ И БЕЗОПАСНОСТЬ

Снова не хотел выступать. Но к тому, чтобы изменить свое решение, меня подвигла вчерашняя передача по московскому телевидению, вернее — отдельные слова молодого представителя МБ. Итак, вчерашняя передача о нашей конференции.

Я понял, что конференция не нравится, что вызывает удивление подбор выступающих. Я почувствовал старую корпоративность, выраженную формулой — не тронь наших. То же было на Пленумах ЦК, когда только-только начали критиковать партию. Я помню бешеную реакцию Крючкова, когда появились отдельные статьи о КГБ.

Пусть общество уже не святое, да и партия — Бог с ней, а вот КГБ и его генералы — тут шалить не следует. Уж так повелось.

Прозвучало одно настораживающее слово. Пришли, мол, сюда обиженные. Вот те раз!

А как же быть с миллионами погибших, с другими миллионами с покалеченными судьбами, с трагедией общества, которое больно ненавистью.

Да и не о КГБ речь-то идет. Собственно, о КГБ и говорить неинтересно, особенно непрофессионалу. Речь идет об общественном явлении, занявшем в жизни народа такое место, которое неподсильно осознанию, разве что фантастическому. Партия в партии, причем отборная! Государство в государстве, причем с решающим голосом.

Обмениваться обидами — бессмысленное дело. Вместе искать роль и место системы безопасности в правовом государстве — вот задача. Никто не собирается вести КГБ на Голгофу, тем более что КГБ — не Иисус Христос.

Так что не обижайтесь, молодой человек.

Итак, кажется, все сказано-пересказано. В эти годы покаяния кровь как бы снова потекла по обществу. Из темноты на свет, на всеобщее обозрение выплыла вся мерзопакостность нашего бытия. Но гнев наш, как мне думается, не всегда направлен туда, где творилось главное зло. И Ягода, и Ежов, и Берия, и Андропов с Крючковым заслуживают презрения. Их грязные дела известны, их ответственность за физическое уничтожение и духовное порабощение людей неоспоримы. Особую роль в борьбе с диссидентами сыграл Андропов.

И все же дело не в них. Сам социал-большевизм рожден отрицанием инакомыслия. Вспомним 1903 год: когда Ленину потребовалась партия власти, он заклеймил несогласных прихвостнями буржуазии. Давайте вспомним общественные дисциплины, которые мы штудировали, и вдумаемся в них. А там борьба, и только борьба — как до революции, так и после. Враги, кругом враги. Возникают на глазах. Ну, как тут не сойти с ума. «Вся жизнь — борьба» — пели мы вдохновенно. Казалось бы, парадоксальным образом взаимная ненависть достигла кровавого уровня, когда столкнулись между собой три основных направления социалистического действия XX века: социал-демократия, социал-большевизм и национал-социализм.

Спор о социализме, претензии на истину пропитаны кровью. Вот где суть!

Что такое охранка? Да всего лишь камера санитарной обработки и физической селекции общества в условиях всеобщей идеологической инквизиции.

Мне по долгу службы приходится заниматься реабилитацией жертв системы. И я должен сказать, что вся история большевиков — это борьба с инакомыслием. А история инакомыслия — это история борьбы с большевизмом.

Но у правящего режима был карающий меч — охранная служба, огромная и беспощадная, как сама система. У инакомыслящих — ничего, кроме мужества и совести!

Каждый год 4–5 и более крупных процессов. Жестокое подавление восстаний в Кронштадте, в Ярославле, в других городах, крестьянских восстаний в Поволжье и Сибири. Потом все это фальсифицируется. Процессы, процессы, процессы. Уничтожается крестьянство, дворянство, офицерство, купечество, цвет интеллигенции, духовенство. И все это еще при Ленине. А история с советскими военнопленными, виноватых только в том, что Сталину и системе нужны были очередные миллионы рабов.

Кто несет ответственность за все это? Конечно, социал-большевизм, для которого инакомыслие грозило смертью. Но верным стражем системы, ее чудовищным порождением был политический сыск. Внешняя разведка, борьба со шпионажем, с терроризмом — все это святое и профессиональное дело. Но политический сыск — преступление.

Социал-большевизм, спасая общество от заразы инакомыслия, вырубал, травил, четвертовал, закалывал его, и в конце концов бесславно рухнул.

Инакомыслие спасло страну и народ от гибели, от вырождения. Спасибо ему.

И если служба безопасности найдет в себе мужество полностью отринуть прошлое и встанет твердо на службу свободы выбора, на службу демократии и права, то, значит, она обязана защищать инакомыслие, без чего общество гибнет.

В этом вся загвоздка. Я понимаю, как психологически трудно переходить на другую систему ценностей. Власть терять всегда трудно, знаю это по себе. Но потеря власти физической — это обретение власти нравственной.

У службы безопасности есть место в обществе, вполне приемлемое. Но его надо еще определить, да еще в этом суетном мире. И чем скорее, тем лучше. И как бы ни были сладки воспоминания о власти, она ушла, и не надо жалеть об этом. Но в любом случае надо помнить, что прошлое — на крови — было беспощадно к человеку. И пусть никто не надеется, что человек будет милостив к такому прошлому.

Только пусть никто не ждет второго пришествия творца одномыслия — социал-большевизма. Честному человеку там места нет.

Выступление на 15-й пленарной сессии международного движения «Интерэкшн Каунсил» Нордвик, Нидерланды, 2 июня 1997 г О РОЛИ СРЕДСТВ МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ

Уважаемый господин Председатель!

Уважаемые члены Совета!

Хотел бы сказать несколько слов о некоторых последствиях свободы, неожиданно свалившейся на голову России при равнодушии основной массы населения. Прежде всего, меня волнует свобода слова.

События породили чисто российский парадокс: свободы есть, а свободы нет. С одной стороны, можно критиковать власть, ходить на митинги, создавать любые партии, а с другой — воздух свободы какой-то спертый, засоренный. Свободного общественного контроля власти как не было, так и нет. Слово «запретить» снова становится любимым глаголом чиновников.

Сегодня ищут новую национальную идею, как если бы свобода не является единственно достойной идеей, единственно всеобъемлющей идеологией для современной России.

Когда наступила пора гласности, я отчетливо понимал, что свобода информации, обнажив сущностное содержание диктатуры, откроет людям глаза.

Так оно и вышло. Но что происходит сегодня,