же я по тебе соскучился! — Сашка снова утонул в этих двух изумрудных омутах.

— Папа! — теребили его Яр с Данном. — А мы?

— Вот вы где, мои герои! — Сашка подхватил обоих сыновей себе на руки.

К ним подошли четверо аграфов. Гильдор взял у него Яра, Храванон — Дана, а два незнакомых ему аграфа поднесли двух младенцев в комбинезончиках — девочек- близняшек, ушастеньких, как их мама.

— Милорд! — вдруг перешла на официоз Лораниэль, и Сашка почувствовал в ней какую — то неуверенность и в то же время надежду, что ли…

— Это ваши дочери. — продолжала Лораниэль. — Я неделю назад провела обряд приёма в семью, дав имена дочерям.

Лораниэль, замявшись, замолчала. Собравшись духом, она продолжила:

— Милорд… Это — Мита. — Лораниэль показала на девочку по левую руку от него. — А это — Тура.

Она снова замолчала, и Сашка почувствовал то сильное волнение, что было в её душе — Лораниэль очень нуждалась в его поддержке и одобрении.

— Спасибо… — он снова обнял Лораниэль. — Спасибо за дочерей. И особенно за их имена.

— Я… Я должна была так сделать. — Лораниэль смотрела ему прямо в глаза.

— И ты всё правильно сделала. — Он с нежностью смотрел на так дорогую ему женщину.

И в этот момент не нужно были никаких слов, ибо никакие слова не могли передать то, что почувствовала Лораниэль в его взгляде. Нежность и радость, понимание и благодарность. И бесконечную любовь. Сашка поцеловал Лораниэль, и она со страстью ответила ему.

Сейчас они стояли слившись в долгом поцелуе и не обращая внимание ни на что вокруг. Где — то в Содружестве одни государства воссоединялись, другие пожирали друг друга, отрывая друг от друга как куски плоти целые звёздные системы, третьи, как ящерицы, отбрасывающие прищемлённые хвосты и менявшие окрас, преобразовывались, оставаясь по сути тем же, чем были. Кипела торговля, интриговали дипломаты и спецслужбы. Где — то в потаённых уголках Вселенной великие тайны тысячелетиями ждали, когда же, наконец, их кто — то приоткроет. Но именно в этот момент и Сашке, и Лораниэль не было дела ни до одних, ни до других, ни до третьих — вся их Вселенная сейчас была здесь, на этом лётном поле космопорта далёкой колонии Гардарры. Самое ценное, самое дорогое, то, ради чего и стоит вообще жить — было здесь, рядом, сейчас. Потом они вернутся к своим заботам и обязанностям — но это будет потом.

А сейчас — пусть весь мир подождёт.