с моей ограниченной лицензией ход туда был закрыт.

Но это не значило, что я больше не могла делать вообще ничего. То ли в ректорате напутали, то ли бабушка моя постаралась, но в моей лицензии значилось, что я ведьма с неоконченным высшим образованием. То есть мое положение было где-то между специалистом своего профиля и самоуверенным выпускником колледжа для ведьм и чародеев. Следовательно, на работу мечты можно было уже не рассчитывать, но и перебиваться случайным заработком мне не грозило.

Песец подкрался незаметно. В моем случае — буквально. При Институте Чародейства и Ведьмовства содержалось общежитие для ведьм, которые не могли каждое утро выползать из кроваток ни свет ни заря, чтобы донести свои драгоценные тушки до промасленных котлов и задымленных лабораторий. Словом, для таких ведьм, как я. Общежитие было большое, магическим образом расширенное, и находилось оно ориентировочно на Чистопрудном бульваре. Почему ориентировочно? Потому что общежитие размерами весь район Чистых Прудов превосходило раза в два, поэтому сопоставить физическую карту с магической было иногда слегка сложно.

На каждом этаже общежития был свой комендант - существо, как правило, высоких нравственных и моральных устоев. На моем этаже им был голубой песец. Когда-то он был простым вольным животным, резвившимся на просторах лесотундры за Северным полярным кругом. А потом ему посчастливилось (или не посчастливилось, это как посмотреть) попасть под экспериментальные чары местной группы исследователей, которые выясняли энергопроходимость местного льда. Одна ошибка за другой, несколько пролитых склянок с зельями… С тех пор у песца обрелся человеческий разум и небольшие зачатки стихийной магии, а у нашего этажа — комендант по кличке Сенька.

— Платонова, — раздалось где-то в районе моего левого колена как раз в тот момент, когда я в порыве самоуничижения разглядывала висящие на стене награды. — Ты в курсе, что уже три часа, как вычеркнута из списков проживающих в общежитии?

Я не вздрогнула, даже не вскрикнула. За четыре года я к этим внезапным появлениям Сеньки привыкла. Тем более что у нас с ним отношения были стабильно нейтральные, ведь я клятвенно пообещала в комнате эксперименты не ставить.

— Как — вычеркнута? — А вот к этому я была совершенно не готова. — По Регламенту же на выселение дается двое суток с момента отчисления!

Умные желтоватые глаза Сеньки сочувствующе мигнули.

— Приказ на тебя поступил, с немедленным выселением. Ох и взбесила ты их, Платонова, — голос Сеньки звучал удивительно натурально, будто не его пасть открывалась, а человеческий рот с человеческими связками. Видимо, те случайные чары не только разум ему передали.

Ноги вчерашней надежды ведьмовского будущего подкосились, и я рухнула на пружинистую кровать, всколыхнув листы конспектов, разбросанные по покрывалу в трагическом хаосе.

— Сегодня, так и быть, живи еще, — произнес песец, покачивая хвостом из стороны в сторону, — но к утру чтобы съехала. Завтра еженедельная проверка отчетности, сама понимаешь, — Сенька дернул ухом за отсутствием других конечностей, которыми периодически хотелось пожать или развести. Все-таки нелегко ему было со своим родным телом.

— Спасибо, Сень, — растроганно пробормотала я. Ведь если в ректорате узнают, что песец уклоняется от исполнения обязанностей, его и наказать могут. Как минимум — наложить ограничительные чары. Как максимум — стереть человеческий разум и отправить обратно за полярный круг. При этом, конечно, и разум животного пострадает, поэтому это — крайние меры. Но как способ устрашения вполне действенные.

Песец снова взмахнул хвостом, на этот раз грациозно и медленно, и вышел из комнаты, просочившись сквозь стену, не потрудившись воспользоваться таким бесполезным изобретением, как дверь.

Делать нечего, нужно думать, как жить дальше.

Домой вернуться я не могу. Этого мое и без того потоптанное чувство собственного достоинства не выдержит. Ладно, бабушка, так меня же тетки заедят! Они и так на мою мать косо смотрели всегда из-за того, что та не хотела заводить больше детей, а после того, как бабушка указала перстом выбора на меня, в них начала буйными ростками виться типичная зависть. В их оправдание могу только сказать, что мои старшие сестры действительно одаренней меня, хотя бабушке, конечно, видней.

К друзьям податься тоже не получится. Они либо точно также жили в общежитии, либо жили на территории своего клана, а там чужакам не рады. Приехала я как-то в гости к знакомому перевертышу. Планировала остаться на все выходные, а в итоге сбежала, пригнув голову, через три часа. Перевертыши, в отличие от своих собратьев, оборотней, отличались очень вздорным характером и взрывным темпераментом, из-за чего их численность постоянно и неумолимо росла. А еще они предпочитали жить единым кланом, куда входили не только близкие родственники, но и родня уровня седьмая вода на киселе. А у меня с собой взрывоопасные ингредиенты и ядовитые растения.

Весь вечер и всю ночь я, в компании однокурсников и соседей, провела за тяжелыми размышлениями над дальнейшими перспективами. Со стороны это было больше похоже на прощальную попойку с последующим разгулом одаренной молодежи и планомерным уничтожением казенного имущества, но это только со стороны. Например, громить фонтан в холле мы стали тогда, когда Демитрий - бойкий парнишка-ведьмак - предложил спросить у наяд, не сдают ли они комнаты в своем доме на набережной. Наяды, среди ночи вызванные через упомянутый фонтан, во взбудораженных пьяных воплях не поняли, кто, зачем и почему хочет попасть в их дом, поэтому послали всю толпу в будуар морской царицы. Логически вытекающим ответом стал разбитый фонтан и небольшое наводнение.

К утру в моей опухшей и залитой по самые веки зельем против похмелья голове созрел план. Денег, отложенных во время обучения, хватало на два месяца при условии проживания в какой-нибудь скромной однокомнатной квартирке на окраине Москвы и питания гречкой на воде. Как раз похудеть надо было бы… За это время я планировала найти если не работу, то хотя бы подработку, желательно связанную с ведьмовством. Официанткой в кафе или уборщицей в офис идти не хотелось, не зря же я столько лет училась, пусть моя ведьмовская лицензия в глазах смертных была простой радужно-переливающейся бумажкой.

Вещей за четыре года набралось не так уж и много. Больше всего места занимала