Сорок апрельских дней

Фаза первая: "Зеркало". День 1. "Станция"

«Нам завещал Спаситель „быть, как дети“.

Одно с тех пор нам удалось на свете:

От образца отделаться; добиться,

Чтоб... сами дети — не были „как дети“!»

Н. Матвеева

«...если свет, который в тебе, — тьма, то какова же тьма?»

Евангелие от Матфея 6:23

Котёнок выпускает когти, и они впиваются в руку. От девчонки исходит запах кислятины... И воздух уже не прозрачен, он тоже воняет. В небе клубятся зловещие чёрные тучи. Тихо шурша, оседает тяжёлая пыль.

Стараюсь не думать о том, сколько в этих острых крупинках активных частиц. Дозиметр я отключил. Теперь на дисплее щёлкают цифры — расстояние до входа: 1543, 1542, 154...

Я чувствую, что не только не устаю, но шагать становится легче.

Девчонка! Она опирается на меня всё меньше и меньше.

Будто услышав мысли, она отстраняется:

— Кирилл! Я дальше сама. Мне уже лучше, только кружится голова.

Я осторожно её отпускаю и стою рядом, пока она делает первые самостоятельные шаги.

— Кирилл, всё нормально, пошли!

На всякий случай, беру её руку.

Какая горячая!

Под ногами хрустит белёсая пыль, вдалеке полыхают зарницы, и до ушей доносится рокот.

Грохочет всё ближе. Молнии режут небо на части, бьют в деревья и скалы.

В пыль падают первые капли. Следующие плюхаются на нас — огромные и тяжёлые. По лицам течёт чёрная маслянистая жидкость, на дождевую воду похожая меньше всего.

Когда дозиметр выключен, жить не так страшно. Поглощённую дозу посмотрим потом...

Ни светло, ни темно — словно обычный пасмурный день. Лес покрыт пеплом, при малейшем дуновении слетающим вниз.

Первым делом смотрю на дозиметр.

15 Грей!

В носу щекочет, и на дисплей капают алые капли.

— Кир... У меня кровь...

Я оборачиваюсь. Сзади стоит перепуганная девчонка.

Что у неё с лицом! Опухло оно не от сна!

— Вот... — она показывает на промокшие шорты. На ноги, залитые кровью.

— Снимай!

— Нет, ты чего! — она стоит, покраснев и насупившись. Смотрит, как на врага. И я понимаю: она не ошибается, это я во всём виноват...

Кир вздрогнул и распахнул глаза. Он сидел, свесив ноги, на арке. От нижней губы до штанины тянулась нитка слюны.

«Снова дурацкие сны!»

Он вытер рот рукавом и угрюмо уставился вдаль.

В тёплом весеннем воздухе разлилось благоухание цветущей степи. К берегу медленно катились тяжёлые волны. Внизу, под обрывом, шумел прибой.

Раньше Кир приходил на Станцию Гипермаяка каждый день: встретить рассвет, проводить закат. Изредка — днём, после обеда.

В последнее время, он просто не уходил.

Гипермаяки моментально перемещали корабли на тысячи световых лет и обеспечивали такую же быструю связь. Помогали кораблям, использующим для полёта двигатель искривления, ориентироваться в пространстве. Но главное, Гипермаяки, а точнее — сеть их нейрокомпьютеров, непостижимым образом связанных между собой, были той силой, что контролировала Галактику.

На Земле руководить было некем: по официальной статистике, население планеты состояло из Кирилла и его отца. Человечество давно переселилось в другие части Млечного Пути, а Земля стала опорным пунктом в сети контроля повстанцев, да циклопическим экспонатом. Раз в несколько лет прилетала экскурсионная группа: взглянуть на радиоактивные пустыни, руины городов, заваленные мусором берега — и поскорее убраться назад.

К тому же, подчинить мальчишку Маяк бы не смог — нейрочип имплантировали только на совершеннолетие, и для такой операции нужно было сначала убраться с Земли.

Маяк был не нужен, и Станция превратилась бы в бесформенное нагромождение бетона, ржавого металла и рассыпающегося под неумолимым южным солнцем белого пластика — умей Маяки умирать.

Кир закинул ноги обратно и осторожно поднялся. Сегодня форма арки была неплохой. Выпадали дни, когда на середину было не пройти — вылезшие наросты преграждали путь. А случалось, на арке невозможно было сидеть из-за чересчур крутого изгиба.

Даже на высоте ветер был слабый, но налетавшие время от времени порывы заставляли шагать внимательно и неспешно. Далеко внизу, под отвесным обрывом, шумел прибой.

«Так, осторожно...»

Шаг, другой...

«А почему, собственно, осторожно? — мелькнула вдруг злая мысль. — Мне разве не всё равно?»

Мальчишка дошёл до конца арки. Развернувшись к океану и ветру спиной, начал спуск по одной из опор, ловко хватаясь за ажурные конструкции из тёплого молочно-белого материала. Отсюда, с высоты тридцатиэтажного дома, была видна вся Станция. Но Кир не особенно любовался — хоть мягкая подошва кроссовок и не скользила, нужно было смотреть, куда ставишь ноги.

Кир обожал свободу, высоту и открытый простор, поэтому почти ежедневно забирался на одну из четырёх арок Гипермаяка. Эта — южная, ближайшая к обрыву, из-за открывающегося с неё вида, была у него любимой.

Когда до поверхности оставалось метра три, он прыгнул — лишь для того, чтобы что-то почувствовать...

Земля ударила по ногам. Кир распрямился и потряс ногами, с шумом втягивая воздух сквозь зубы.

Было больно. Но, как-то не так. Не по-настоящему.

Кир обернулся.

По океанской глади растеклось расплавленное золото солнца. Слепящий свет и мириады жарких сполохов, заполнивших все пространство вокруг — до конца, до неразличимого горизонта. Ни тени движения, ни криков птиц — ничего.

Кир постоял, прислушиваясь к тому, как мягкие потоки тёплого, солёного бриза едва уловимо треплют кончики волос, изо всех сил пытаясь ощутить хоть малейшую связь с окружающим миром...

Увы! Робкая попытка вновь провалилась. Тут, на обрыве — стоял он, а там — далеко-далеко, словно нарисованная на плоском холсте — переливалась, играла разноцветием красок, жизнь.

Лишь резь в глазах, да головокружение. Ни глубины, ни наполненности, ни чувств... А как хотелось бы вобрать в себя небо, солнце и воду!

Кир ощущал себя пойманным в тройную ловушку.

Во-первых, в ловушку тела. Рассудок подсказывал, что «Кирилл» — и есть это самое тело. Но воспринимал ноги, живот и вечно маячивший перед глазами кончик носа, как нечто отдельное, заявляя: «Если я что-то вижу, то это — не я. Ощутить самого себя невозможно!»

Во-вторых, в ловушку планеты. Огромной — когда-то на ней обитали миллиарды людей. Но за ненадобностью, на Станции не имелось транспортных средств, и в распоряжении мальчишки был только окаймлённый горами участок