черно-белыми снимками.
Лабиринтами явными, спящими
Я ищу себя здесь настоящего.
Повороты изломанной линией,
Без названия улицы, длинные.
Лабиринтами ясными, темными
Прогоняя свои, посторонние,
Лишь дыша глубоко, выпуская дым,
Я иду много дней, я все время один.
Лабиринтами и с сильной верой
В ту судьбу, что шагами меряю.
Собирая словами, картинками
Города под моими ботинками.
***
Мягкий свет ночника. Гул улицы проникает через окна белым шумом. Кровать перестала казаться слишком большой, но никогда не была такой уютной и комфортной.
— Неужели все закончилось? — тихий голос Олеси, уставший, но счастливый.
— Все только начинается, — Мирон притягивает к себе жену, наслаждаясь теплом ее кожи и смешанным запахом ее цветочного шампуня и своего геля для душа с ароматом моря. — Вам понравился сегодняшний день, госпожа Полунина?
То ли из-за беременности, то ли из-за первого супружеского секса кожа Олеси стала очень чувствительной, хочется каждой клеточкой ощущать тепло мужа.
— Очень. Я была бы не прочь повторить.
Мирон не видит ее улыбку, но чувствует.
— Вот малыш подрастет немного, и повенчаемся. Думаю, выйдет не хуже.
— А если она? — поворачивает голову и смотрит в глаза.
— Значит, малышка.
— Логично, — фыркает Олеся и снова облокачивается на мужское плечо. Удобно. Спокойно. Хорошо. Слезинка счастья скатывается по щеке и остается незамеченной.
Мирон дожидается, когда дыхание жены становится ровным, а сон — глубоким. Ему же, несмотря на усталость от прошедшего дня, не спится. Он смотрит на занавески, за которыми где-то прячется Луна, и шепчет слова благодарности высшим силам за то, что теперь у него есть семья. Спустя время он все же засыпает. Через семь месяцев на свет появляется маленькая Ева.