мгновение спустя. Она поморщилась, когда поняла, что снова разговаривает сама с собой, именно поэтому львиную долю времени девушка проводила дома за просмотром фильмов. Обучение дошкольников в местной школе Монтессори по утрам составляло большинство ее вылазок в общество, и не без основания. Трех и четырехлетние дети не обращали внимания на некоторые причуды миссис Джеймс.

Чего не скажешь об обычных людях.

Кэрин теребила носовой платок, просто чтобы занять себя. Чего только не было у нее в карманах: пластыри, мини-маркер, мелочь, леденцы. Несмотря на то, что сегодня была суббота, девушка помогала организовать день открытых дверей в своей школе и поэтому до сих пор не сняла жакет, в котором ходила на работу. Единственное, что омрачало ее опрятный внешний вид, была полоска желтой краски на брюках цвета хаки. Она надела их для занятий живописью, как только вернулась домой, вместо того, чтобы переодеться в халат. А потом погрузилась в мысли о том, как наложить краски на холст, отчаянно пытаясь выбросить из головы долгий день, полный гиперактивных детей и родительских собраний. И хотя она любила демонстрировать свою школу и встречать семьи детей, сегодня их было больше, чем обычно.

Кэрин снова посмотрела на свои часы и вздохнула. Черт знает что, проводить так годовщину свадьбы. Документы на развод лежали там, где их ей и вручили, в столовой на старинном столе, когда-то принадлежавшем ее предкам.

Она все еще была не готова просмотреть бумаги. Но сделает это завтра. Кэрин справится с этой необходимостью. Однако сначала ей придется пережить сегодняшний день.

В момент слабости она позвонила своему в-скором-времени-бывшему-мужу. У нее не было желания мириться, вовсе нет. Просто хотела узнать, обратил ли он внимание на то, какое сегодня число, или оставил ее разбираться с этим в одиночку, как и со всеми остальными проблемами.

Лон был, как всегда, сдержан, обсуждая важность даты или чего-нибудь еще. Однажды Кэрин обнаружила, что его молчаливый распорядок дня ее заводит. В те дни она считала в муже сексуальным абсолютно всё. Его индивидуальность, интеллект, то, как он занимался с ней любовью, так сильно и сосредоточенно, словно точно знал, как доставить ей удовольствие.

По началу, да. У Кэрин не было каких-либо жалоб в сексуальном плане долгое время. А когда они появились, проблемы за пределами спальни оказались гораздо более насущными, чем участившаяся неспособность испытать оргазм с любимым.

Кэрин беспокойно трогала длинную косу, которую перекинула через плечо, и пристально смотрела на автомобили, проползающие мимо кафе. Бурое сумеречное небо выплевывало мокрый снег, и его стук по жестяной крыше перебивал джаз трубопровода. Голоса вокруг жужжали мягко и успокаивающе. Приятно слышать, когда люди говорят и смеются. А ее дом стал теперь таким тихим, с тех пор как Лон ушел. Наверное, поэтому она не выключала телевизор днем и ночью, испытывая потребность хоть чем-нибудь заполнить тишину.

А это становилось делать все труднее. Утренние часы проверяли Кэрин на прочность. Иногда даже воспоминания о холодном теле Лона казались лучше, чем пустота в кровати.

Не то чтобы Кэрин плакала. Казалось, она не могла выдавить из себя и слезинки. Хотя пыталась. Неоднократно. Разумеется, было неправильно для женщины не плакать из-за мужа, требующего развод.

С той ночи прошло несколько месяцев, но до сих пор ее глаза оставались сухими. Девушка практически мечтала расплакаться и доказать, что не сломлена.

Кэрин потянула свою косу, и как раз собиралась проверить время, когда дверь кафе открылась, и одновременно раздался звон маленьких колокольчиков. Девушка взглянула на мужчину, который вошел в кофейню и оглядывался по сторонам. Когда она увидела его профиль, то отвернулась, ошеломленная побежавшими вдоль ее шеи мурашками.

Он был похож на обычного парня. «Обычная» – такой же ярлык она присвоила себе много лет назад. Золотисто-каштановые волосы, никакой щетины, волевой подбородок. Чудесные губы, даже несмотря на хмурый вид, из-за которого их уголки были слегка опущены вниз. Кэрин не могла разглядеть цвет его глаз. Может, карие, как и у нее.

Она пристально рассматривала его широкие плечи и остановила свой взгляд на серой спортивной толстовке. Отлично. Этот парень Джефф, с карандашом за ухом, точно не похож на бандита, что развенчивало большинство других ее предположений. И означало, что Кэрин просто пялилась на друга ее в-скором-времени-бывшего-мужа.

Разве разумно?

Мужчина повернул голову и обратил свой взор туда, где стояла Кэрин рядом с маленьким круглым столиком, за которым не смогла усидеть. Ее желудок нервно сжался, в горле встал ком, но девушка шагнула вперед и протянула руку:

– Джефф? – уточнила она, надеясь, что ее голос звучал вежливо, а не напряженно, – я – Кэрин.

– Вы жена Лона, – ответил он, не вытаскивая рук из карманов.

Наконец, поняв, что он не собирался пожимать ей руку, она отступила.

– Ненадолго, да.

– Вы разводитесь?

Ни один мужчина не разговаривал с ней так бесцеремонно, но Кэрин было все равно. По крайней мере, она знала, что парень думал о ней. Он не играл в игры. По какой-то причине, она ему не нравилась, и он это не скрывал.

Кэрин напрягла плечи.

– Если вы его друг, то вам ли не знать?

– Я задал вопрос.

– Да. Мы разводимся. Как ваша фамилия, позвольте спросить?

Он не ответил, но к тому времени она обнаружила кое-что другое, что заняло ее внимание. Его глаза.

Хотя девушка ожидала, что они будут такими же прекрасными, как и все остальное в нем, глаза оказались сине-серого цвета с дымкой и были обрамлены темными ресницами. Красивыми. Даже когда Джефф уставился на нее, словно коп на преступника. И не просто преступника. А который был вооружен и особо опасен.

Ее кожу покалывало под его пристальным взглядом. Что-то в том, как он смотрел на нее, разлило тепло по всему телу, даже в тех местах, которые, как полагала Кэрин, замерзли навсегда.

– Мэддокс, – наконец произнес он, сделав паузу, будто заранее знал, что она ответит. Фамилия была ей незнакома.

– Откуда у вас телефон Лона?

Между ними снова повисла долгая тишина. Кэрин сказала бы даже, жуткая. Странное молчание, зондирование взглядом и непонятные обстоятельства встречи, в целом предвещали плохие новости. Особенно,