====== От одного до пяти ======

Сила пробудилась в нем окончательно за несколько месяцев до десятого дня рождения. Причем резко и сразу вся. Просто за обедом все вдруг закружилось, затряслось, а когда Бен пришел в себя посреди разрушенной столовой, матери и отца рядом не было. Дядя Люк… очень громко подумал: «Ох, ебать!».

Что такое «ебать», Бен не знал, но по дядиному лицу показалось: мир перевернулся. С тех пор Бен уже три дня слышал мысли всех вокруг, неприятный шепоток, а еще детский плач. И ребенка плачущего видел тоже. Настоящего ребенка, который то появлялся, то пропадал. Вот и сейчас…

— У-а-а-а-а-у-у-а-а-а-а-а-у-у-у-а-а-а-а-а-а-а….

— Да заткнешься ты когда-нибудь или нет!

— У-А-А-А-А-А-А-А-У-У-У-У-У-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!!!

— Ну что ж такое! Тебя что, не кормят?! Сила! И не моют!

— У-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у…

— Ладно, щас я, щас. Они думают, что я насовсем этого глупого протокольного дроида поломал… Но я просто сделал так, чтоб он заткнулся… Я сейчас починю его, и он тебя укачает… Эй, ты куда!

Младенец — девочка — крошечная, розово-грязная и горько плачущая, исчезла так же внезапно, как и появилась.

Если б Бен знал, что теперь он будет ее регулярно видеть и, главное, слышать, он сбежал бы на Мустафар заранее.

№ 2

Бен скрывал, что ему слышатся голоса. Так можно и до медикаментозной терапии дожить — с матери станется. Отец снова свалил, а дядюшка следил за ним, как хищный ворнскр. Вдобавок вещи сами падали на пол, транспаристил трескался, дюрасталь гнулась — и все в присутствии Бена, но как бы само собой. А еще ему регулярно виделся чей-то чумазый, оручий и вечно голодный ребенок. Девочка.

Свое двенадцатилетие Бен отказался праздновать. У него не было приятелей, а друзья матери не жаждали оставлять своих детей в его компании. Хотя Бен никого и пальцем не тронул.

— А-А-а-а-а-а-А-А-А-А-а-а-а-а-а!..

Снова этот ребенок.

— Ну чего тебе?! — взорвался Бен.

— А-а-а-а-а-а… а-а-а-а…

— Смотри, что покажу! — Бен нервно обернулся, но Люка не было рядом в кои-то веки.

Девчонка, чьи отросшие волосы были связаны в пучки, замолчала. И Бен поднял Силой цветные камни и покрутил их в воздухе.

Она улыбнулась и протянула к нему грязную ручонку с красной бумажкой. Бен взял и прочел: «Кока-кола», — на древнем мертвом языке. Что это вообще?! А девчонка снова исчезла.

№ 3

Проблемы Бена были того рода, о которых не расскажешь родителям. Во-первых, был голос. Тихий и шипящий, бесплотный — он вечно рассказывал Бену, как его вокруг не понимают, обижают и унижают. Во-вторых, внешность. Бена дразнили. Нет, не так: ДРАЗНИЛИ. И наконец, проклятые выверты Силы. Если Бен злился — все вокруг ломалось. Если Бену снилось что-то непристойное — с утра тоже не все в порядке вокруг было. Ну и вишенка на тортике — глюк девчонки. Иногда Бен чувствовал себя психом, а иногда — старшим братом.

— Ты меня слушаешь? — спросил дядюшка Люк. Он приехал тренировать выдержку Бена.

— Да… — хмуро ответил Бен. Прямо перед ним, посреди столовой в их доме на Чандриле, возился в пыли, грязи и мусоре призрак пятилетней девчонки. Та повернулась и улыбнулась, помахала грязной ручонкой.

— Мне нужно будет поговорить с тобой и Леей вечером, — Люк встал и вышел.

А Бен сел на пол, к девчонке. Помедлил, улыбнулся и ткнул пальцем в себя:

— Бен! — а потом в нее.

— Бен! — девчонка показала на него. А потом на себя: — Рей.

№ 4

Медитация Бену не давалась от слова совсем. Люк ему уже дырку в голове проел своим: «Нет эмоций, есть покой». Но покой никак не шёл! Бену хотелось бежать, сражаться мечом, а ещё лучше свалить с отцом и Чуи на Соколе и больше никогда-никогда-никогда не возвращаться к придурочному дяде!

— Я все слышу, Бен Соло! Ещё два часа медитаций!

Бен застонал, а за дядей захлопнулась дверь, погружая Бена в темноту.

— Давай иглать!

На него с размаху приземлилась Рей, тут же полезла на шею.

— Я за… — Бен хотел стащить с себя несносную шестилетку, но осекся. Ему родители слишком часто говорили, что заняты.

Вокруг было темно, хоть глаз выколи, но Рей он видел прекрасно. Словно концентрированный свет…

Он перехватил её подмышки и принялся щекотать. Рей хохотала, отбивалась от него, а потом вдруг резко подскочила, попятилась в страхе, глядя куда-то наверх. Бен тоже вскочил, заозирался, а Рей вдруг упала на пол, схватившись за щеку, на которой наливался красным отпечаток большой ладони.

— Я больсе не буу, не буу уметь, — пролепетала она, шепелявя разбитой губой и отползая… И пропала.

Тогда Бен Силой разрушил хижину.

№ 5

Бен ненавидел официальные приемы матери. Всем сердцем, душой и прочими частями тела. Ненавидел напыщенных уродов, чьи мысли он не мог не читать. Ненавидел ненавязчивые расспросы матери, что он думает о том или ином чиновнике. Она никогда не спрашивала его напрямую о чужих мыслях, лицемерно интересовалась мнением… Но больше всего он ненавидел наряды — многослойные дамские платья, длинные шлейфы, о которые он вечно спотыкался, у-у-у, крифф!

— Ты опять зло-о-ой…

— А ты снова хнычешь! Что опять стряслось?!

Ему не нужно было оборачиваться, он и так знал, что она снова недавно плакала. Рей гундосила и всхлипывала.

Он обернулся, когда понял, что она не ответит. Рей сидела на полу и сосредоточенно пыталась вплести в волосы сухие листья. Они крошились и ломались, волосы растрепались, но она упрямо продолжала…

— Я буду лесной царевной на празднике… только листики сложно под снегом найти.

— Царевной, говоришь?.. убери этот мусор!

Прежде чем Рей исчезла, он успел заплести ей три косы с зелеными лентами и натянуть на голову материно нарядное платье… золотое с нежно-зелеными разводами. Когда его потом спрашивали, зачем он разрезал платье пополам и куда дел верхнюю часть, он упрямо молчал. И очень горестно вздыхал, когда Люк перевернул его комнату вверх дном в поисках криффова платья. Зато на том приеме настроение у него было отличное. Малявка радовалась золотой тряпке, словно он ей весь мир предложил.

====== От шести до десяти ======

№ 6

Бену не нравилось его имя. Оно