которых нашёл и приютил мистер Вальмонт, в большей степени населяют стены «Энн Саммерс». Все мы уважаем и чтим нашего ректора, ведь он необычный человек, он спаситель многих жизней, которые могли бы просто погибнуть на холодных улицах города. Я помню тот вечер, когда он нашёл меня. В тот день был лютый мороз, снег без конца засыпал улицы Сан-Лореила. Я точно не помню, как я оказался на дороге, у лесного массива, но отчётливо помню запах, неприятный запах, который мне сопутствовал. Странно, но я не помнил ничего, что могло связывать меня с жизнью. Только этот холод и снег…. Это были мои воспоминания о детстве. Мистер Вальмонт пришёл в тот вечер словно из пустоты. Он шёл в мою сторону, протягивая руку, улыбаясь мне добродушной улыбкой. Я поверил ему, протянув свою застывшую от холода руку. Это удивительно, но от одного его прикосновения я забыл обо всём, что могло меня тревожить.

— Пойдём со мной, Энгис, — сказал он тогда тихим, казалось сказочным, голосом, — на улице слишком холодно.

В тот вечер он познакомил меня с рыжеволосым мальчиком моего возраста. Он тоже был несчастен, безумно одинок.

— Сэмми, познакомься с Энгисом, — ректор подбрасывал дровишки в камин, перед которым мы сидели, пили имбирный чай с конфетами, — не бойся, пожми его руку, это называется «волшебным знаком», который закрепит вашу дружбу.

С тех давних пор я хорошо запомнил эти тревожные, боязливые зелёные глаза Сэма.

После занятий огромная стопка листков приземлилась перед нами. Профессор Блек махнул рукой на неё, сказав лишь одно:

— В иной раз опаздывать не следует, юноши. Это дурной тон, — когда он сказал последнее, то сделал акцент на мне, нежели на Сэме.

— Вот попали мы с тобой! Сколько вообще всего человек в этом первом звене? — начинал «угасать» морально мой друг, только завидя эту стопку, — Человек сорок, не меньше.

— Это по сути дела не так уж и много. Мы быстро справимся с этим, — я уже принялся проверять первую работу, а Сэм по-прежнему не знал, как себя успокоить и вообще начать.

У меня всегда было отлично с математикой, как и с другими предметами академии. Я был одним из отличников, и проверить работы первого звена мне не составляло никаких трудностей. Сэм не отставал от меня по уровню учёбы, но многие предметы его угнетали, были просто не интересны. Тут Сэм внезапно злорадно засмеялся, наткнувшись на работу зануды Кени, но его ещё более рассмешило то, что этот всезнайка допустил элементарную ошибку в линейных уравнениях. Я уже почти проверил все работы, как неожиданно наткнулся на листок Вейн. Что я заметил особенного в нём? Он был красиво оформлен: в правом верхнем уголке было аккуратно написано имя и звено, да и обычные цифры, написанные её рукой, выглядели очень необычно, красиво донельзя. Я с трепетом проверял эту работу, боясь найти в ней хоть одну ошибку. Но пара нелепостей всё же здесь была. Мне не хотелось портить эту работу красной пастой, и я просто подправил все ошибки незаметно от внимания Сэма.

— Всё! Неужели это был последний лист?! — облегчённо выдохнул он, ненавистно отодвинув от себя проверенную стопку, — Никогда! Запомни, никогда больше не буду опаздывать!

— Ты в этом уверен? — вспомнив его многочисленные бои с будильником, я подхватил стопку работ, направившись к выходу, у которого уже слышались приближающиеся шаги профессора Блека.

— Теперь уж точно! Сегодняшнего наказания хватит для меня на всю оставшуюся жизнь.

— Хотелось бы верить в это.

Двери аудитории открылись, профессор скоро забрал у меня эту кипу бумаг, ничего не сказав нам вслед.

В коридоре мы с Сэмом разошлись. Он отправился по своим неведомым делам в городе, а я просто бродил по коридору, ожидая снова увидеть Вейн. Глупо, но мне кажется, я что-то должен о ней знать.

Глава 3

В коридоре снова неспокойно: ученики сновали то из одного конца коридора, то в другой, о чём-то оживлённо беседуя. Я не знал их имён, вероятно, многих только заметил в стенах академии, но все они для меня были общей серой массой, которая до ужаса была однообразна. Эти улыбки, эти глаза, эти голоса вокруг меня…. В них не было смысла. Абсолютная пустота. Я шёл сквозь эту пустую массу людей, ничего не видя перед собой. Неожиданно какая-та хрупкая рука схватила меня за край рубашки, заставив обернуться. Это была она, особенная для меня частичка серой массы.

— Что-то случилось? — спросил её я каким-то неестественным серьёзным голосом.

Она неловко отвела взгляд в сторону, заметив мой ответный взгляд.

— Я хотела поблагодарить тебя за то, что помог. Если бы не ты, то я бы так сидела на той скамейке, ожидая чуда, — её голос звучал волнительно, мне даже показалось, она боится меня по какой-то причине, что мне совершенно не нравилось.

— Человек бы не смог пройти мимо. Я просто не мог оставить тебя на улице.

— И всё же, спасибо! — детская улыбка засияла на её лице.

Мне хотелось узнать о ней больше, но мне было как-то неловко расспрашивать её, ведь каждая жизнь человека слишком секретна, а эта секретность драгоценна.

— Ты, вероятно, плохо знаешь город, я могу показать тебе его, — сам не ожидая такого предложения со своей стороны, я по-прежнему требовательно всматривался в её синие глаза.

Она не ожидала подобного предложения, но охотно согласилась, легко качнув головой.

В том городе, где человек ищет покой, он раз и навсегда потеряет самого себя. Я ищу покой вечно, но потерять себя я не могу, защищаясь своей тактикой душевного выживания.

Впервые за долгие недели проливного ливня на улицах городка светило ясное Солнце. Оно согревало замёрзшие серые дома, отогревало и людей, что вырвались из своих клеток, в которых их удерживал холодный дождь. В такую погоду Сан-Лореил удивителен: кажется, он сияет на Солнце не хуже драгоценного камня. Я всё это видел уже давно, и так же долго мне известен нрав странного маленького городка, который порой кажется мне живым. Засыпая ночью, мне кажется, я слышу, как он сопит, тяжело дыша. Город из плоти и крови, если так можно сказать.

Мы шли с Вейн по мостовой дорожке, проходя мимо сонных людей, играющих детей и сияющих на Солнечных лучах стеклянных витрин магазинов, за которыми позировали манекены в дорогих одеждах, красовалась свежая выпечка, жили своей жизнью разнообразные детские игрушки.

— А этот город красивый, когда не идёт дождь, — рассматривая каждый уголок городка, Вейн, как мне казалось, уже перестала меня бояться.

— Он прекрасен в любую погоду. Видишь тот магазин за углом? — я указал на цветное здание с вывеской «Сезон», в котором всегда продавали чудесные вещи, например, зонты, шарфы и многое