Швейцарии.
Товарищ Ленин гневно заявил обнаглевшим таможенникам, что у него, русского человека, нет и не может быть родственников за границей. А из знакомых, у него лишь Махатма Ганди, а тот шоколада не ест. Короче, ни уговоры, ни угрозы жаловаться (Вот здесь, не могу не спросить: А куда собирался жаловаться Владимир Ильич? Ведь не существовало ещё ни Лиги Наций, ни, тем более, — ООН! “Жандарма Европы” — русского царя, свои же подданные, враз ставшие гражданами, отправили под арест (пока, под арест). Германскому Кайзеру, тоже не до этого было. Даже Мустафе Кемалю, с которым у вождя мирового пролетариата были дружественные отношения, не пожалуешься! Ведь он, хотя пока простой бригадный генерал, а не Ататюрк, но уже командует одной из армий, и отправлен Энвер-пашой в Палестину, где старается помешать продвижению британских войск из Египта. Конечно, если бы не ситуация на фронте, то Кемаль обязательно бы явился в Швейцарию, возможно, что даже с одной из турецких армий группы “Йылдырым” (**), не растопили жестокость таможенных сердец, и весь сладкий груз был конфискован!
“Пломбированный вагон” продолжил свой долгий путь в Россию, а Владимир Ильич стал обдумывать план мести “шоколадному королю” Линдту. (Бог весть, почему Линдту, а не скажем, таможенному управлению Швейцарской Конфедерации? Но на то они и Вожди, чтобы их предначертания, как и Промысел Божий, оставались нам, простым смертным, неведомы!)
А день девятого апреля 1917 года, стал точкой бифуркации. Когда очень маленькое действие приводит к глобальным изменениям. (В духе: “взмах крыла бабочки в провинции Сычуань привел к урагану во Флориде”. Хотя где та Сычуань, а где Флорида?!) Именно в этот день и прошёл “водораздел” между Реальностью в которой мы живём, и между той, в которой бы могли жить. Не берусь судить: хуже, или лучше была бы та несбывшаяся Реальность, но то, что она бы была иной, это я вам с полной ответственностью заявляю.
III
В партийных большевистских кругах Владимира Ильича недаром называли — ”Стратег”. Все его планы и начинания отличались кристальной ясностью, тщательной проработкой деталей. Прежде всего, Ильич ставил перед собой цель, а затем искал возможность её реализации. Вот и план мести “шоколадному королю” Линдту, не стал исключением из общих правил. Уже к приезду в Россию, у Ильича, в общих чертах, сложился поэтапный план, не более, не менее, чем построения в Швейцарии советской власти! И предприятиям Рудольфа Линдта отводилась в этих планах роль “бульдозера революции”. Именно на шоколадно-кондитерских фабриках Линдта и должен был созреть революционно-пролетарский костяк будущей Швейцарской Советской республики. Для этого тов. Ленин предлагал создать агитационно-пропагандистское подполье в Берне, Цюрихе, Лозанне. Революция — это тяжелый труд, — часто говорил он, — и кропотливая, повседневная работа по реализации поставленных целей! Но планы-планами, мечты-мечтами, а насущные проблемы, которые буквально навалились на Ленина по приезду в Россию, надолго отодвинули в сторону швейцарские прожекты. Не за горами была Великая Октябрьская Социалистическая революция (Всё с больших букв!) Правда, называть её такой, стали десятью годами позже, а пока что похороны недавно родившегося младенца, — российской демократии, именовались просто, без затей — Октябрьский переворот. Октябрьский переворот свершился точно по расписанию, — в ноябре 1917 года. Но лишь почти через год, в октябре 1918, Ф. Э. Дзержинский сумел выехать в Швейцарию. Для бдительных контрразведчиков альпийской Конфедерации, это была всего лишь поездка на отдых. — Нет, что и самом деле, председатель ВЧК не может навестить жену и сына? Вы удивляетесь, господа полицейские, как в разгар белого террора из окружённой кольцом врагов и удушаемой костлявой рукой голода Советской республики партия большевиков смогла отправить председателя ВЧК в Швейцарию, чтобы он отдохнул от своей тяжёлой работы и месяцок понежился на тамошних курортах? А вы разве не слыхали, что в Стране Советов всё во имя человека, всё на благо человека? То-то и оно! Говорите, что никогда не были на курорте, герр вахмистр? Ничего, через десяток-другой лет и у вас будет советская власть, вот тогда и поедете! (Разумеется, что этого монолога Ф. Э не произносил на швейцарской границе, так как был направлен за кордон инкогнито. Товарищам же, Троцкому и Сталину, дабы объяснить отсутствие тов. Дзержинского на рабочем месте, в столь ответственный для Страны Советов момент, была преподнесена легенда о необходимости инспекции секретной агентуры бывшей русской разведки за рубежом.) В Лугано “железный Феликс” надолго не задержался. Объяснив Софье Сигизмундовне всю архиважность его присутствия в Цюрихе, он, поцеловав сына Яна, и сменив буржуазный котелок на зелёную тирольскую шляпу с кисточкой, отправился вечерним поездом на северо-восток страны. Под равномерный перестук колёс, в мягком уюте пульмановского вагона, глядя на появляющиеся и исчезающие огоньки проносящихся за окном деревушек и городков, Феликс Эдмундович вспомнил, как перед отъездом в Швейцарию его вызвал к себе Председатель Совнаркома. Ещё не полностью оправившись от тяжёлого ранения, Владимир Ильич, тем не менее, был бодр и весел. В его раскосых калмыцких глазах играл блеск хищника, который не раз приводил в трепет, казалось бы, неробкого десятка, Дзержинского. Хорошо зная людей, Ф. Э. понимал, что для людей с таким блеском в глазах, нет никаких ограничений, или препон на пути исполнения своих планов. — Вы думаете, Ф.Э, будто бы можно привезти революцию в саквояже? — помешивая ложечкой чай в стакане, спросил он Дзержинского, — нет, и ещё раз нет! Революция, это прежде всего, тяжёлый, подчас, смертельно опасный труд по организации революционного подполья. Но и это не главное, а главное то, что революции свершаются не там, где народу живётся так плохо, что дальше вроде бы и жить невозможно, а там, где народ живёт, в общем-то неплохо, но ему начинает казаться, что он живёт хуже, чем мог бы жить! Тут Ильич засмеялся, неприятным резким, как дребезжание стакана в подстаканнике, смехом, — ну совсем, как русский народ, в феврале семнадцатого!
IV
Череда забастовок разразившихся на предприятиях шоколадного концерна Линдта United Bern and Zurich Lindt & Sprungli Chocolate Factory Ltd, в мае 1919 привела, прежде могущественную “шоколадную империю”, на грань краха. Производство упало. Заказчики требовали возврата средств за, уже оплаченную, но так и не полученную ими, продукцию. Репутация компании упала до нуля, а стоимость её ценных бумаг на Цюрихской Бирже, едва ли превышала стоимость бумаги,
III
В партийных большевистских кругах Владимира Ильича недаром называли — ”Стратег”. Все его планы и начинания отличались кристальной ясностью, тщательной проработкой деталей. Прежде всего, Ильич ставил перед собой цель, а затем искал возможность её реализации. Вот и план мести “шоколадному королю” Линдту, не стал исключением из общих правил. Уже к приезду в Россию, у Ильича, в общих чертах, сложился поэтапный план, не более, не менее, чем построения в Швейцарии советской власти! И предприятиям Рудольфа Линдта отводилась в этих планах роль “бульдозера революции”. Именно на шоколадно-кондитерских фабриках Линдта и должен был созреть революционно-пролетарский костяк будущей Швейцарской Советской республики. Для этого тов. Ленин предлагал создать агитационно-пропагандистское подполье в Берне, Цюрихе, Лозанне. Революция — это тяжелый труд, — часто говорил он, — и кропотливая, повседневная работа по реализации поставленных целей! Но планы-планами, мечты-мечтами, а насущные проблемы, которые буквально навалились на Ленина по приезду в Россию, надолго отодвинули в сторону швейцарские прожекты. Не за горами была Великая Октябрьская Социалистическая революция (Всё с больших букв!) Правда, называть её такой, стали десятью годами позже, а пока что похороны недавно родившегося младенца, — российской демократии, именовались просто, без затей — Октябрьский переворот. Октябрьский переворот свершился точно по расписанию, — в ноябре 1917 года. Но лишь почти через год, в октябре 1918, Ф. Э. Дзержинский сумел выехать в Швейцарию. Для бдительных контрразведчиков альпийской Конфедерации, это была всего лишь поездка на отдых. — Нет, что и самом деле, председатель ВЧК не может навестить жену и сына? Вы удивляетесь, господа полицейские, как в разгар белого террора из окружённой кольцом врагов и удушаемой костлявой рукой голода Советской республики партия большевиков смогла отправить председателя ВЧК в Швейцарию, чтобы он отдохнул от своей тяжёлой работы и месяцок понежился на тамошних курортах? А вы разве не слыхали, что в Стране Советов всё во имя человека, всё на благо человека? То-то и оно! Говорите, что никогда не были на курорте, герр вахмистр? Ничего, через десяток-другой лет и у вас будет советская власть, вот тогда и поедете! (Разумеется, что этого монолога Ф. Э не произносил на швейцарской границе, так как был направлен за кордон инкогнито. Товарищам же, Троцкому и Сталину, дабы объяснить отсутствие тов. Дзержинского на рабочем месте, в столь ответственный для Страны Советов момент, была преподнесена легенда о необходимости инспекции секретной агентуры бывшей русской разведки за рубежом.) В Лугано “железный Феликс” надолго не задержался. Объяснив Софье Сигизмундовне всю архиважность его присутствия в Цюрихе, он, поцеловав сына Яна, и сменив буржуазный котелок на зелёную тирольскую шляпу с кисточкой, отправился вечерним поездом на северо-восток страны. Под равномерный перестук колёс, в мягком уюте пульмановского вагона, глядя на появляющиеся и исчезающие огоньки проносящихся за окном деревушек и городков, Феликс Эдмундович вспомнил, как перед отъездом в Швейцарию его вызвал к себе Председатель Совнаркома. Ещё не полностью оправившись от тяжёлого ранения, Владимир Ильич, тем не менее, был бодр и весел. В его раскосых калмыцких глазах играл блеск хищника, который не раз приводил в трепет, казалось бы, неробкого десятка, Дзержинского. Хорошо зная людей, Ф. Э. понимал, что для людей с таким блеском в глазах, нет никаких ограничений, или препон на пути исполнения своих планов. — Вы думаете, Ф.Э, будто бы можно привезти революцию в саквояже? — помешивая ложечкой чай в стакане, спросил он Дзержинского, — нет, и ещё раз нет! Революция, это прежде всего, тяжёлый, подчас, смертельно опасный труд по организации революционного подполья. Но и это не главное, а главное то, что революции свершаются не там, где народу живётся так плохо, что дальше вроде бы и жить невозможно, а там, где народ живёт, в общем-то неплохо, но ему начинает казаться, что он живёт хуже, чем мог бы жить! Тут Ильич засмеялся, неприятным резким, как дребезжание стакана в подстаканнике, смехом, — ну совсем, как русский народ, в феврале семнадцатого!
IV
Череда забастовок разразившихся на предприятиях шоколадного концерна Линдта United Bern and Zurich Lindt & Sprungli Chocolate Factory Ltd, в мае 1919 привела, прежде могущественную “шоколадную империю”, на грань краха. Производство упало. Заказчики требовали возврата средств за, уже оплаченную, но так и не полученную ими, продукцию. Репутация компании упала до нуля, а стоимость её ценных бумаг на Цюрихской Бирже, едва ли превышала стоимость бумаги,
