желаю его, надеясь загладить мои преступления. Пусть правительство предоставит мне возможность сделать все, что я могу, для борьбы против террора, и я честно исполню свое слово, не осмеливаясь даже и думать о каких-либо условиях, кроме тех, которые бы способствовали моей агентурной работе. Себя предоставляю в распоряжение верховной власти и каждому ее решению с благоговением покорюсь».

Через несколько дней он стал «откровенником». На жаргоне жандармов так именовались предатели, которые ходили по конспиративным квартирам, просто по улицам и указывали жандармам тех, кого следует арестовать. Семьдесят человек по его милости пошли на виселицу, под расстрел или на каторгу. Неутешное горе матерей, вдов и сирот стало ему вечным проклятием.

Через год, изменив внешность и фамилию, он появился в Одессе, внедрился в подпольную организацию социал-демократов. После полного ее разгрома вновь переменил обличье и переехал в Ростов. Неизменной осталась только агентурная кличка...

ЧЕТЫРЕ МУШКЕТЕРА

Учителя и родители одноклассников Бориса Воскобойникова постоянно называли его «бичом божьим» и даже слегка побаивались. И ведь был бы он хулиганом каким, ничего подобного! Парень как парень. Правда, ростом не вышел, зато широк в плечах. Высокий лоб, открытый, доверчивый взгляд. Говорит медленно и обстоятельно. Абсолютно не терпит неправды и обличает ее немедленно, вот как сейчас, например.

Когда Борис показался в дверях квартиры Шапошникова, мать Игоря решила слукавить:

— Ах, Боречка! Ты знаешь, Игорек еще из института не вернулся!

— Неправда ваша, Мария Андреевна! — ответил Борис, посмотрев на нее ясным взором. — Я, когда к дому подходил, свистнул, и Игорь мне из окошка помахал.

— Он, наверное, только что вошел, я на кухне была, — покраснела мать.

— Наверное, — невозмутимо кивнул Борька.

В этот момент Игорь, пожалев мать, вышел из комнаты.

— Привет!

— Проходи!

— Не пойду, — заартачился Борис. — Ты что, забыл — сегодня четверг. Нам же к Максиму пора. Собирайся!

— Куда? — грозно спросила мать.

— Иду к Максиму я. Там ждут меня друзья! — громко и фальшиво пропел Игорь.

Мать хотела было возразить, но Игорь уже натягивал куртку.

Максим — школьный учитель истории. Точнее, бывший учитель. Во-первых, потому, что ребята полгода как окончили школу, а во-вторых, Максим теперь не учитель, а сотрудник толстого исторического журнала.

— Шапку надень! — крикнула вслед Игорю мать, но ребята уже наперегонки, с грохотом спускались по лестнице.

— Когда вы только повзрослеете, — пробормотала соседка, опасливо прижавшись к почтовым ящикам.

— Здрасьте, тетя Лиза! — начал расшаркиваться было галантный Игорь, но тут же от толчка друга полетел дальше.

Борис и Игорь подружились еще в первом классе. Учительница их посадила за одну парту. Все четыре урока лобастый сосед Игоря смотрел на нее не отрываясь строгим неодобрительным взглядом. Молоденькая учительница смущалась. Впрочем, когда она решилась задать ему какой-то вопрос, оказалось, что Борис ее не слушает и его мысли витают где-то далеко.

Где именно, Игорь узнал после уроков.

— Идем, — сказал сосед деловито. — Помогать будешь. А то мне одному не дотащить.

Борис привел Игоря на задворки школы, где валялось много строительного хлама.

— Вот, — показал Борис, с натугой вытаскивая из под дранок и войлока большой лист кровельного железа. — Хватай за тот конец.

Они доложили на лист свои новенькие портфели и поволокли.

— А чего делать будем? — робко спросил Игорь, когда острый край начал нестерпимо резать ладони.

— Опыт, — загадочно ответил Борис.

Они подошли к его дому. Жил Борис на первом этаже. Не торопясь снял с шеи ключ, по-хозяйски открыл дверь:

— Входи.

Пока Игорь осматривался в небольшой, по-спартански обставленной комнате, хозяин полез в кладовку и извлек оттуда моток электропровода.

— Цепляй эту проволоку за эту дырку, а я за эту.

Когда Борис поднес оставшиеся свободными два конца электропровода к розетке, Игорь почувствовал, что они находятся на грани великого открытия — таким вдохновенным огнем горели глаза друга. Спасло их от неминуемой гибели только то, что сразу перегорели пробки. Причем, кажется, во всем доме.

Когда Игорь в разорванной куртке пришел домой и чистосердечно рассказал о своих приключениях, мать, всплеснувши руками, назвала Бориса «бичом божьим».

Действительно, Борис, будучи натурой деятельной и даже романтической, постоянно находился в плену новых выдумок, причем весьма заразительных для его одноклассников и далеко не всегда кончавшихся благополучно для их одежды и даже здоровья. Изготовление мороженого из снега и сахара, который Борька приволок в портфеле из дома, привело к массовой ангине всего класса и к перерыву в занятиях на месяц. Вот тогда и учителя признали, что «Воскобойников — это бич божий».

В десять лет он прочитал «Кондуит и Швамбранню» Кассиля и бесповоротно решил, что станет великим писателем. Купил толстенную тетрадь и начал писать научно-фантастический роман. Дальше первой страницы дело, правда, не пошло, поскольку Игорь доказал, что он явно сдирает то у Кассиля, то у Жюля Верна.

В двенадцать лет ему попался «Мартин Иден», и Борис наконец понял, в чем причина его творческих неудач — он плохо знает жизнь. Через два дня в школу пришла его заплаканная мать с короткой запиской: «Прощай, мама. Ухожу в большое плавание, как отец».

В то время Борис еще верил рассказам матери, что его отец — капитан дальнего плавания и находится на секретном задании. После побега мать призналась ему, что отец их бросил, когда Борька был совсем маленьким.

Бориса вернули из Одессы, где он пытался наняться на корабль юнгой. Корабль при ближайшем рассмотрении оказался портовым буксиром, но это крушение надежд внешне никак не сказалось на облике парня. Он снова сидел за партой гордый и невозмутимый, как Нельсон, а все одноклассники ему мучительно завидовали и потихоньку собирались в плавание.

Массовому побегу из Москвы шестого «Б» помешало появление нового учителя истории, Максима Ивановича Чекмарева, тут же прозванного «козлом» за смешную