словах попутчика, во всей его манере держаться, поэтому он только спросил:

— Где я могу вас высадить?

— Езжай пока прямо, — небрежно указал тот, как будто на этой трассе можно было свернуть в сторону. Высаживать пассажира под проливным дождем было по меньшей мере неучтиво, но и молчание в данном случае было не золотом.

— До тебя мне многие говорили, что я похож на репликанта из одного кинофильма, — вымолвил попутчик.

— Ну и что?

— Ты так не считаешь?

— Нет, — отрубил водитель. Ему очень не хотелось продолжать этот бредовый разговор. — Я не смотрю фильмы про репликантов.

— Напрасно, ведь я — он и есть, — торжествующе закончил тираду пассажир.

— Что вы от меня хотите?

— Если ты притормозишь, то я скажу.

Проклиная в сердцах дорогу, ненастье и пассажира, который был явно не в себе, водитель остановился.

— Ну?

— Ты очень плохая человеческая машина, — тихо произнес пассажир. — У тебя астма, дурные наклонности и старый автомобиль, — сказал он, потрясая прихваченным с заднего сиденья журналом «Плейбой». — Скажи всего только три слова «Я хочу умереть», и я помогу тебе избавиться от этих проблем.

Завидев, какой оборот принимает дело, водитель достал из-под сиденья гаечный ключ и, угрожая им, произнес:

— Немедленно убирайся туда, откуда пришел, чертов псих, не то я… — Договорить ему помешал очередной приступ удушья.

Новая вспышка молнии за окном совпала с решительным броском попутчика, который всадил задыхавшемуся водителю нож в грудь и прошептал:

— Подыши, так-то лучше.

Тело водителя еще трепетало, когда убийца выволок его на дорогу, чтобы завершить злодеяние.

Косые струи дождя секли дорогу. Чтобы не влипнуть в историю, Холси сбавил привычный темп до шестидесяти миль в час.

Когда на дороге неизвестно откуда выросла одинокая мокрая фигура, Джим даже обрадовался — будет с кем скоротать самые трудные предрассветные часы.

Подкатив к обочине, он распахнул дверь и, приглашая садиться, пошутил:

— Вообще-то мама не велит мне никого подсаживать, но вы-то, надеюсь, не тот самый «Никого»?

Незнакомец молча уселся в машину. Шутка повисла в воздухе. Джим даже не представлял, насколько он был близок к истине, но сейчас чутье изменило ему.

Такие шутки-подачи отыгрываются простыми американцами, как шарик в пинг-понге. В разговоре с незнакомцем это лучший способ узнать, что у того на уме. Если молчит, значит у него горе, или замыслил что-то недоброе.

Вместо ответа пассажир чихнул и утерся тыльной стороной ладони. Так же беззаботно водитель продолжал разговор:

— Меня зовут Джим Холси. Будьте здоровы!

— Джон, — нехотя произнес попутчик и, помолчав, добавил: — Райтер.

Джим не расслышал и хотел переспросить: Райтер или Райдер, но не решился выставить себя олухом и вместо этого осведомился:

— Куда едем?

Как бы не слыша собеседника, попутчик по имени Джон сделал попытку извиниться:

— Я тут всю машину запачкаю, ведь она такая новая.

Он был действительно в чем-то измазан, его плащ промок до нитки, и с носа свешивалась капля. Говорил он негромким отстраненным голосом. В самой манере произносить слова была какая-то зловещая проникновенность.

— Ничего, — ответил Холси, — машина не моя. Приятель попросил отогнать ее в Сан-Диего.

— Закурить у тебя найдется?

— Есть, курите, — сказал Холси и протянул пассажиру пачку

Ливень за окном явно шел на убыль. Попутчик взял сигарету, размял ее в пальцах, но курить почему-то не стал. Молчание затянулось.

— Так куда едем-то, вы мне скажете? — уже нервничая, воскликнул Холси.

— Обязательно скажу, — отозвался Джон.

В этот момент Холси удалось подробнее рассмотреть пассажира. Правильные черты лица выдавали в нем человека, нравящегося женщинам. С белокурых, не слишком коротко стриженных волос, стекали капли дождя. Пожалуй, самым главным в его внешности было выражение прозрачных, почти водянистых глаз. Их холодный взгляд пронизывал насквозь. Смутившись, Холси испуганно спросил:

— Почему вы так смотрите?

— Просто смотрю, — безучастно отозвался пассажир.

В этот момент водитель заметил на дороге белый «фольксваген». Тот самый, что обогнал его некоторое время назад.

Либо машина была брошена, либо ее хозяин нуждался в помощи. Джим сделал попытку притормозить, но сидевший с ним рядом попутчик неожиданно ловко и сильно надавил на ногу, управляющую педалью газа, и они проскочили «фольксваген» со скоростью около ста миль.

— Что вы делаете? — заорал Холси, окончательно потеряв самообладание. — Что это значит?

Но попутчик и не думал объясняться. Он спокойно смотрел на дорогу, убегавшую под капот автомобиля. Такая странная манера общаться не предвещала ничего хорошего, и это еще сильнее взбесило Холси.

— Я, кажется, задал вам вопрос, — выкрикнул он.

— Испугался, — холодно произнес Джон то ли Райтер, то ли Райдер.

Вместо ответа Холси направил машину к обочине и, притормозив, указал на дверь:

— Немедленно вылезайте из машины! — и, чтобы слова прозвучали весомее, добавил — Поездка окончена.

Странный пассажир, казалось, и ухом не повел на эти слова. Помолчав, он распахнул дверь и выглянул наружу. Дождь все продолжался, хотя было ясно, что это ненадолго.

Прикрыв дверь, он глубже уселся в кресло и сказал как-то особенно расставляя слова:

— Я буду сидеть здесь, а ты будешь вести машину.

Его тон не оставлял сомнений. Холси извинился и тронулся с места, ругая себя в душе за малодушие и горячность.

Ситуация складывалась не из приятных. Глухой ночью они ехали по совершенно пустому шоссе, причем один из них был явным психом. Неизвестно, чем это могло кончиться. Чтобы как-то успокоиться, Холси попытался возобновить разговор:

— А что там было с этой машиной?

— А что? — эхом отозвался Райтер.

— Мне как будто что-то показалось, — сказал Холси теряя уверенность.

— Кончился бензин, — спокойно ответил Райтер.

Это странное хладнокровие, владевшее им, стало передаваться Холси, который мысленно пытался утешить себя догадками.

Вероятно «фольксваген»