- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (8) »
снова запела домбра.
— «Бесстрашному красному бойцу Байсеиту Мукееву за продленную отвагу в боях против колчаковских банд», — прочитал Хамит. — Он был председателем Барлыкульского волисполкома.
— Я ничего не знаю, — простонал Ахмет.
— Знаешь, — сказал Хамит, наклонился к нему и сильно дернул за вывернутую руку. Парень взвыл, а рука встала на место. Ничего не поняв, Ахмет попытался согнуть руку в локте. Рука сгибалась. Тогда он поднял глаза на Хамита.
— Я ничего не скажу.
— Скажешь.
Село Шилово. 6 сентября 1923 года
Громко и требовательно постучал Хамит в богатые ворота. Высунулась в калитку простоволосая девка: — Вам чего? — Мне Григорий Парфенович нужен. — Некогда ему, занят он, — недружелюбно ответила девка. — Сейчас я им займусь, — пообещал Хамит и соскочил с коня. Девка рассмотрела звезду на фуражке и пререкаться не стала — отодвинулась, освобождая вход. Чистый, благообразный, в свежей белой рубахе враспояску, Григорий Парфенович сидел в просторной горнице и ел кашу. — Что ты делаешь с продовольствием, которое тебе доставляет Ахмет? — от дверей спросил Хамит. Григорий Парфенович аккуратно положил ложку на край миски, вытер полотенцем усы и ответил вопросом на вопрос: — А что делает хозяин с человеком, который без приглашения врывается в его дом? — У меня мало времени, хозяин. Очень прошу тебя ответить на мой вопрос. — Хамит снял с плеча карабин и передернул затвор. — Какой Ахмет? Какое продовольствие? — Изумление Григория Парфеновича было неподдельным. — Ты наверное, плохо понял вопрос. Повторяю: что ты делаешь с продовольствием, которое по аулам скупает для тебя Ахмет? — Я, гражданин хороший, спекуляцией не занимаюсь. — У меня очень мало времени. Но все же я немного подожду. А потом застрелю тебя как собаку, и кровь зальет эту красивую горницу! Ну! Григорий Парфенович неотрывно глядел в черную дырку ствола. Потом суетливо встрепенулся, быстро заговорил: — А я что? Я ничего. Мое дело маленькое. Соберу все, сложу в телегу, ночью вывезу за околицу, там и оставлю. — С телегой и лошадью? — Не-е, лошадь я выпрягаю. Следующей ночью забираю телегу, и все. — И больше ты, конечно, ничего не знаешь… — вкрадчиво произнес Хамит. — Ничего! — радостно согласился Григорий Парфенович. — Тебе же платят, собака! Тебе дают деньги! Кто? — Ну он и приносит. — Кто он? — Алимжан. Который возит туда.Тугаи Иргиза. 7 сентября 1923 года
Помахивала хвостом лошадь, везя телегу в ночи, всхрапывал конь, привязанный к задку. Хамит лежал на мешке и смотрел в небо. — Я человек подневольный, — не оборачиваясь, бойко рассказывал Алимжан. — Пригрозили мне — запугали. Вырежем всю семью, говорят. А тебя — меня, значит, — повесим. — Мне бы удавить тебя, гада, а я тебя слушаю, — с ленивым удивлением сказал Хамит. Алимжан обернулся, улыбнулся: — Вот и я говорю: там повесят, здесь удавят. А что лучше? — Лучше — жить по-человечески. — А как по-человечески? — Детей растить, землю украшать, работать. Светлело небо. Светлела степь. Похолодало. Хамит сел в телеге, застегнулся на все пуговицы, поправил фуражку. Дорога пошла под уклон. — Подъезжаем, — сказал посерьезневший Алимжан. Совсем рассвело, когда они, попетляв еле заметной среди тесных кустов тропкой, остановились у хорошо замаскированной ямы. — Вот сюда и выгружаю, — кивнул на яму Алимжан. — Выгружай, — приказал Хамит. Работал Алимжан добросовестно, неизвестно для чего показывая Хамиту сноровку и старательность. — Все! — сказал он, заботливо прикрыв ветками и присыпав сухой травой заполненную яму, разогнулся и посмотрел на Хамита. — Они скоро приедут? — спросил Хамит. — Сначала один прискачет, проверит, все ли в порядке. А заберут неизвестно когда. Очень осторожные! — восхитился бандитами Алимжан. — Для начала мне один и нужен. — А я тебе больше ни к чему. Поеду, а? — попросился домой Алимжан. — Сейчас. У тебя веревка есть? — Есть. Как же в дороге без веревки? Алимжан порылся в телеге и протянул Хамиту моток. Тот попробовал веревку на прочность, удовлетворился ее крепостью и приказал: — Ложись. — Зачем? — испуганно спросил Алимжан. — Вязать буду. Алимжан покорно лег. Связав ему ноги, Хамит поинтересовался: — Откуда он появляется? — Справа. Он открытых мест боится. Так и скачет вдоль опушки. Хамит достал из кармана гимнастерки заранее приготовленный кляп, зажав Алимжану нос, умело воткнул кляп в открытый рот, перевязал рот тряпкой, чтобы кляп не выплюнул. Оставив в кустах своего коня, Хамит осторожно выполз на опушку… Он увидел всадника еще у горизонта. Тот, как и говорил Алимжан, скакал вдоль опушки, стремительно приближаясь. Хамит на секунду прикрыл глаза — готовился к встрече. Но вдруг всадник, видимо, почувствовав что-то непривычное, повернул назад и стал уходить в степь. Хамит кинулся к коню. Когда он верхом выскочил на открытое место, всадник был уже далеко: — Выручай, горбоносый! — крикнул Хамит и пришпорил коня. Нужно было не дать бандиту уйти в заросли, и Хамит стремился перерезать противнику путь. Конь Хамита был сильнее и свежее, и поэтому вскоре он настиг всадника. Обернувшись, бандит, не целясь, выстрелил. — Не попадешь! — прокричал Хамит. Бандит палил без перерыва. Отстав, Хамит ожидал, когда иссякнет маузеровский магазин. Маузер замолк, и тогда Хамит резко осадил коня, скинул с плеча карабин. Бандит был уже у кустов. Хамит выстрелил. Конь бандита пал на колени, а сам бандит, перелетев через лошадиную шею, распластался на земле. Хамит подъехал, спешился и, не выпуская карабина из рук, наклонился. Хлестким ударом ноги бандит выбил карабин из рук Хамита, вскочил и тут же нырнул вниз, пытаясь захватить ноги противника. Изловчившись, Хамит ударил бандита коленом в пах, тот осел, и Хамит, развернув его лицом вниз, начал заламывать правую руку. Бандит вскрикнул и ткнулся головой в траву. — Не надо так. Ему больно, — сказали сверху. Ничего не понимая, Хамит поднял голову и огляделся. Плотным кольцом стояли всадники. Их было много, человек двадцать. Скалил зубы Ахмет, хихикал Григорий Парфенович, весело смеялся Алимжан. Хамит сразу узнал Кудре. Кудре соскочил с коня, и следом за ним спешились еще несколько человек. — Ты — Хамит, — сказал он. — А ты — Кудре! — закричал Хамит и бросился на атамана. Но его схватили, связали руки за спиной. — Смелый, — констатировал Кудре. — Стреляй, сволочь! — Кричишь, значит, все-таки- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (8) »