Оттеняет их.
— Такими темпами и разбиться можно, — проговаривает одна старушка, сидящая рядом с нами.
— Это заметно, — произносит Зена и встаёт, отдавая мне сумочку. — Пойду узнаю, что не так. — На её лице напряжение.
Я киваю и продолжаю записывать происходящее. Даже становится интересно, чем это закончится.
— Если у машиниста что-то заклинило, то надо вырубить ток, чтобы поезд остановился, — говорит один седовласый дед, сидящий напротив меня.
Люди начинают нервничать. Хочу сказать, что скорость была безумной. Моя подруга подходит к двери, ведущей в рубку управления, где сидит машинист, поворачивает ручку, но та не открывается. В вагоне полно народу.
— Кто-нибудь скажет, в чём дело? — сказала одна женщина. — Поезд вообще планирует тормозить? Мне выходить пора.
Внезапно поезд резко затормаживает, кто-то валится на других. Хорошо, что я сижу. Правда, в такой толчее Зена падает на меня. Скрипнули колёса вагона.
Двери раскрылись и народ вышел на станции, а кто-то зашёл. Я в недоумении. Дверь рубки открывается, в проёме стоит крепко сбитый тип с рыжими волосами и такой же бородкой. Он приносит извинения за неполадки с техникой и снова скрывается в отсек управления.
— Зря переживали, — посмеивается бабуля рядом с нами.
Зена плюхается на место, кладёт сумочку к себе на колени и одной рукой приобнимает меня. Я улыбаюсь в ответ, но не забываю писать в дневнике. Рядом с подругой мне не так страшно, как если бы я была одна.
— И зачем запускают поезда с неисправностью? Куда смотрит мэрия? — ворчит тот самый седовласый дедуля напротив меня. — Вот во времена моей юности такого отродясь не было. А сейчас что творится? А если авария какая или катастрофа? Как страшно жить!
Эх, дедуля, знал бы ты, что пережили мы когда-то, то поразился бы ещё больше.
— Ты в порядке? — смотрит на меня подруга.
— Да, всё хорошо, — говорю ей.
Она поглаживает меня по плечу, замысловато улыбаясь. Знаю я эти её улыбки…
— К таким неисправностям надо обращаться к вышестоящей власти, — пробормотал кто-то в толпе.
***
Из отдела полицейского участка.
Доклад полицейской.
Среди вёщ.доков мной был обнаружен записной дневник одного из пострадавших пассажиров. Судя по обложке, тетрадь принадлежала женщине или девочке. Записи идут от первой страницы явно женской рукой. Мы пытаемся выяснить, что же именно произошло в то утро. Надеюсь, что записи в этом дневнике Габриэль помогут мне это узнать. Я хочу понять, как и почему это случилось.
В тетради содержатся подробности личной интимной жизни девушки, которые мне перечитывать было не комфортно. Словно я вмешиваюсь в чужую жизнь. В нём я нашла довольно необычные сведения о Древней Греции. Возможно, девушка, которая писала это, была выпущена из психбольницы, а может, даже под кайфом. Или тут дело в её богатом воображении.
Она повествовала о древних олимпийских богах, об амазонках с кентаврами, о Подземном Мире Аида, куда попадала с какой-то воительницей; беременела от сгустка огня Дахока, родив через пару часов Надежду, которую впоследствии убила Королева Воинов по имени Зена вместе с монстром Разрушителем. Думаю, девочка перечиталась сказок.
Какой-то вызывающий и загадочный у неё дневник. То умерали они, то воскресали. Хотя почерк уверенный, словно знала, о чём пишет. Местами страницы заляпаны кровью, что не прочесть ни строчки, но я стараюсь разобраться в произошедшем. На то я и работаю в участке, чтобы расследовать ЧП или ДТП. Всё в таком роде. Перелистывая страницу за страницей вёщ.дока, я приближаюсь к развязке событий, произошедшей в метро.
***
Габриэль.
Я поглощена дневником. Пишу строку за строкой. Поезд набирает ход. Скорость увеличивается.
Народ снова начинает переживать и высказывает недовольство.
— Что за издевательство? Снова мимо станции проехали! Это что за фигня? Я буду жаловаться в прокуратуру! Управы на вас нет! — стал кричать упитанный мужчина с большой сумкой через плечо.
По толпе прошёлся рокот.
— Это уже начинает меня доставать, — натянуто произносит Зена, опять вставая.
— Снова что-то заклинило в кабине, — говорю я, временно отрываясь от записи.
— Пойду, узнаю, — Зена продвигается к кабине машиниста, локтями распихивая людей.
Свист в ушах усиливается.
Интересно, что сейчас происходит над моей головой, над нами, наверху? Там проезжают машины, автобусы, ходят люди. А мы заперты здесь, в этом вагоне поезда с чокнутым машинистом. Я уже собираюсь пойти за подругой, когда вагон резко тормозит и я лечу вперёд, падая в объятия Зены.
— Габриэль, лучше бы ты сидела, — укоризненно говорит она, хмуря брови.
Дверь кабины снова открывается и тот самый рыжий качок произносит вторичные извинения.
Потом он заходит в отсек и двери открываются. Поток людей выходит, заменяясь другими.
— Надо было ехать на автобусе, Габриэль, — садится Зена рядом со мной. — Уже давно бы были на месте.
— Там пробок полно, — отвечаю я. — Добираться дольше, тем более в центр города.
Зена скептично выгибает бровь, усмехается:
— Можно подумать, Габриэль, в метро недолго. Уже вижу магазин.
Я шутливо толкаю её в бок и утыкаюсь в дневник.
Электропоезд прибавляет скорость. Мы выезжаем на мост, где в окнах видно небо. Можно посмотреть. Понаблюдав за синим небом, дальними машинами и деревьями, я продолжаю писать.
Зена поглаживает моё плечо. Я чувствую её дыхание над своим ухом. Надеюсь, она не полезет целовать меня при всём вагоне. Не хочется ловить на себе косые взгляды.
— Может, поговорим, как раньше, Габриэль? Оторвись ты от своей писанины.
— О чём, Зена? Здесь шумно и тебя плохо слышно. Потом.
Она томно выдыхает, когда люди снова начинают возмущаться.
— Чёрт! — Зена поднимается с места. — Я сейчас, Габриэль.
Я успеваю взять её за руку:
— Не ходи. Это мелкие неполадки. Машинист сам справится.
— Габриэль, это ненормально, мчаться на запредельной скорости. — Она выдёргивает руку и проталкивается через пассажиров.
