Евгений Аллард Возрожденный молнией

Глава 1. Точка перехода

- Значит, ты и есть Катя Смирнова?

Девчушка кивнула и застенчиво расправила на коленях белый фартучек.

— Родители погибли пять лет назад. Живу в детдоме. Бабка туда сдала, ненавидит она меня, — хмуро, по-взрослому объяснила она. — У неё дом древний, все удобства во дворе.

— Понятно. Ну, давай рассказывай свою историю.

— А вы действительно журналист? — в голосе сквозило недоверие, и страх.

Я достал из внутреннего кармана пиджака удостоверение и продемонстрировал ей. Осторожно вытащив из моих рук корочку, она посмотрела внимательно фотографию. Прочла по слогам:

— Редакция средства массовой информации (журнал) "Паранормальные новости". Редакционное удостоверение журналиста номер двадцать пять. Олег Ни-ко-лаевич Вер-стов-ский. Должность — специальный корреспондент. Действительно до двенадцатого декабря две тысячи восемнадцатого года. При оставлении должности данное удостоверение подлежит сдачи в отдел кадров.

Аккуратно закрыла корочку, отдала мне. Повисла пауза. Она молчала, а я терпеливо ждал.

— Хорошо, я расскажу. Мне кажется, они над нами опыты проводят какие-то.

— Стоп. Катя, кто они? Объясни толком.

— У нашего детдома есть спонсор. Компания, которая лекарства производит. Она называется "Джонс и Джонс".

— И что они делают?

— Они дают нам витамины, вроде как для памяти что ли. Чтобы улучшать успеваемость. Только некоторые ребята из-за этого с ума сходят.

— Именно из-за них? И тебе давали?

Девочка помахала отрицательно головой.

— Давали, только я обманываю их. И не принимаю. А моя подружка по комнате их горстями ела. А потом… умерла, — голос моей собеседницы так предательски дрогнул, что я машинально бросил взгляд, не играет ли она на публику. Но девчушка казалась удивительно искренней.

— И как она умерла? От отравления?

— Нет, она… повесилась, — ответила Катя через паузу. — Её на чердаке нашли.

— Катя, это печально, конечно. Сочувствую тебе. Но твоя подруга могла повеситься по любой другой причине. Из-за несчастной любви, к примеру. Наверно, полиция расследовала этот случай?

— Расследовала, но они все замяли. И это не один случай такой был. Было несколько. И все умерли.

— Все повесились? — переспросил я.

— Нет, все по-разному. Но все умерли. И не просто так. Моя подружка Света перед тем, как её нашли, стала такой мрачной. Все время говорила о каких-то кошмарах, где она попадает в другой мир. И ей там страшно. Очень страшно. Она боялась этого. Очень боялась.

— У тебя есть пример этого лекарства? — спросил я.

— Да! Сейчас принесу! — вскрикнула она, резво вскочив из-за столика и убежала.

Через пару минут она вернулась, сильно запыхавшись, и сунула мне в руки флакон. Я высыпал на руку капсулы: красные и синие. Самые обычные, ничего особенного. Раскрыв одну, я понюхал порошок. По крайней мере, на наркотик не похоже.

— Хорошо, Катя, вернусь в Москву, проведу анализ этих капсул и напишу статью, если пойму, что причина в этом.

Покинув кафе, я остановился на крыльце под козырьком. Погода совсем испортилась. По сизо-серому небу медленно двигались кудлатые облака, похожие на отару облезлых овец. Между клочьями "шерсти" проскакивали мелкие зигзаги молний. На нос упала большая капля, на щёку — другая. И через мгновение хлынул поток, превратившийся в стеклянную полупрозрачную стену, за которой едва просвечивали пролетающие по шоссе машины с включёнными фарами. Я поёжился, подняв воротник пиджака, но решил все-таки добраться до своей тачки.

Присев за руль, вытащил из бардачка новую пачку сигарет, закурил, вернувшись мысленно к рассказу юной официантки в придорожном серпуховском кафе. Нет, её слова не произвели большого впечатления. Таких историй за семь лет работы в журнале довелось услышать много. Но эта почему-то подкупила искренностью, детской непосредственностью. И если честно, просто было жаль девчушку. Я встряхнул головой и набрал номер редакции, а когда услышал голос секретаря Любочки, попросил соединить с главредом Коломийцевым.

— Михаил Иванович, я тут, в Серпухове. Встретился с Катей Смирновой. Помните, я вам рассказывал? Она написала, что живет в детдоме, населенным призраками детей. Им дают какие-то лекарственные препараты, который вызывают галлюцинации. Думаю, устроиться туда охранником, учителем, кем-нибудь. И всё проверить. Мне нужны, как обычно, липовые документы, паспорт, трудовая. Думаю, это займёт пару недель, максимум месяц. Я еду в редакцию, за документами.

— Хорошо. Только смотри, возвращаться — плохая примета, — предупредил он

— Вы прекрасно знаете, мне плевать на суеверия, — проворчал я.

Гроза усилилась, электроразряды расчерчивали иссиня-чёрное небо слепящими зигзагами в сопровождении оглушающего боя ударных небесного оркестра. Я знал, что в машине безопасно, но каждый раз вздрагивал, замечая очередную вспышку.

Я развернулся, выехал на шоссе в сторону Москвы, настолько быстро, насколько позволяло мокрое покрытие.

Расщепивший небосвод разряд угодил прямиком в темнеющий на фоне сизого неба скелет опоры ЛЭП, вызвав фонтан искр, ослепивший на мгновение. Скрежет падающей махины заставил сердце подпрыгнуть. В последнее мгновение я сумел отвернуть руль, чтобы не врезаться в груду металла. Машина слетела с трассы, запрыгав на кочках, остановилась в опасной близости к рухнувшей верхушке. Отдышавшись, я попытался завести машину, но колеса завязли в грунте, с взвизгом бесполезно крутились. Я выругался, распахнул дверь и только поставил ногу, заметив в последнее мгновение оборванный толстый чёрный кабель, лежащий неподалёку. Перед глазами закрутился калейдоскоп разноцветных искр. И тут же упала тьма, словно выключили свет.

Сознание возвращалось вместе с мучительной, ни с чем не сравнимой болью, пронзающей острыми раскалёнными иглами каждую частичку тела при малейшей попытке пошевельнуться. Вся поверхность кожи нестерпимо горела, словно меня вытащили из кратера вулкана, заполненного огненной лавой.

Любой вдох давался неимоверным трудом. Лёгкие разрывали нестерпимые страдания, которые отзывались в висках и бьющемся у самого горла сердце. Рефлекторно попытался открыть глаза, но увидел только непроглядную чернильную тьму и марево ослепительно ярких искр, как при прикосновении оголённого провода под напряжением к металлической поверхности. Когда тактильные ощущения начали возвращаться, понял, что я связан по рукам и ногам, на глазах повязка. И тут же нахлынул, окатил пульсирующий в каждой точке сознания ужас, перехвативший