Капитан чувствовал, как напряжение Нэн ослабевает. Она больше не делала попыток освободиться. Лицо ее теперь выражало лишь удивление. Лэннет тоже расслабился.

В голосе Астары прозвучала радость:

— Вот. Так гораздо лучше. Доктор Бахальт, я прошу прощения за столь грубое вторжение. Если вы хотите сделать общение со мной более приятным, закройте, пожалуйста, глаза. Представьте себе старую женщину в черном одеянии, с длинными серебристыми волосами, которая держит в руках трость. Вы увидите меня. И ты тоже, друг мой Лэннет. Я хочу, чтобы ты был с нами, пока мы беседуем.

Лэннет ответил резко:

— Ты испугала Нэн. Мне нечего сказать тебе. И так было всегда.

И все же, говоря это, он наблюдал за Нэн, и когда она закрыла глаза, так же поступил и Лэннет.

Мысленный образ разрушенного храма на Дельфи замерцал перед ним. Рядом с ним восхищенно вздохнула Нэн:

— Цветы, Лэн!.. Такие алые, такие красивые… целый ковер! А этот храм… он прекрасен. Это все настоящее? Где…

Она повернулась к Лэннету, и тут между ними и разбросанными камнями святыни вспыхнуло белое сияние. Из него вышла Астара, и сияние угасло. Слегка вскинув голову, Астара стояла лицом к Лэннету и Нэн; ее слепые глаза были устремлены прямо на них. Она промолвила:

— Мы должны узнать друг друга, Нэн Бахальт, потому что мы обе питаем любовь к одному и тому же человеку. Для тебя он тот, с кем ты готова разделить свою жизнь. Для меня он — один из многих, в ком нуждается Взыскующий. Он сопротивляется мне, но мы должны получить его.

— Но я никогда не отдам его. — Нэн шагнула вперед, высвободившись из объятий Лэннета. — Я немного знаю о вас, Астара. Я видела, как его волнует и тревожит нечто, чего он не может объяснить. Это были вы. Вы причиняли ему мучения.

— Да, — горько призналась Астара. — Не больше и не меньше мучений, чем он причинял мне. Но я не могу прекратить это. Моя забота — благо всех людей, и нам нужны такие сердца, такие люди, как он. Именно поэтому мы должны узнать друг друга. Мне отрадно видеть, что он нашел женщину, которая пройдет рядом с ним через всю его жизнь. Я желаю вам обоим счастья. И все же — ты выбрала мужчину, отмеченного судьбой. Все мы служим истории. Большинство из нас слишком поздно понимает, что мы делаем это такими путями, о которых не могли даже помыслить. Лэннет же — по причинам, о которых никто из нас не ведает, — является невольным катализатором, вызывающим изменения. Нравится ему это или нет, но он стал центральной фигурой в эпохальной битве добра и зла. Я пришла к тебе, Нэн Бахальт, с мольбой, с видением, с предупреждением. Люби своего отважного Лэннета. Люби его всем сердцем до самой смерти. Но помни, что ты не можешь владеть им безраздельно. Он нужен Взыскующему.

Лэннет шагнул вперед и встал рядом с Нэн. Вместе они предстояли красоте и угрозе, исходящим от туманной, колышущейся фигуры.

— Я не принадлежу вашему культу, — ответил Лэннет. — Я совсем не то, что ты сказала. Я человек, я простой солдат.

Медленно кивнув, Астара сказала:

— Взыскующий понимает это. Быть может, лучше, чем ты, друг мой.

— Послушайте меня, — вмешалась Нэн. — Меня совсем не радует перспектива делить его с кем бы то ни было. Если вы попытаетесь изменить его, забрать его у меня или сыграть какой-нибудь трюк с его — или моим — сознанием, то я буду бороться с вами. Я не понимаю, кто или что вы такое. Вы пугаете меня. И все же я смогу победить вас. Я это сделаю. Но вы называете его другом. Тогда скажите мне — защищаете ли вы его? Будете ли вы защищать его всегда?

Лэннет отшатнулся, с удивлением глядя на нее. Рот его приоткрылся от изумления.

Нэн нетерпеливо взмахнула рукой.

— Не пытайся понять. Это дело женщин. — Затем, слегка покраснев, она вновь посмотрела на Астару и гордо вскинула голову. Лэннет заметил, что руки Нэн сжаты в кулаки. — Так как же?

Астара усмехнулась:

— Я любила его, дитя. Да, я защищаю и буду защищать его. Изо всех сил. Тебе уже известно, что и для меня существует предел. Однако не там, где дело касается моей надобности в нем. Я не стану лгать тебе о том, насколько он важен. И насколько твердо мое решение.

В течение долгого времени все трое стояли молча. Нежные алые цветы, равнодушные к людской суете, колыхались на ветру в беспечном ароматном танце. Неожиданно Нэн сорвалась с места и побежала по цветочному ковру к Астаре. Остановившись на расстоянии вытянутой руки, она подняла руки ладонями вперед. Астара, прислонив трость к ноге, тоже вытянула руки ладонями вперед. Пальцы старой женщины с жутковатой точностью соприкоснулись с пальцами Нэн. Астара улыбнулась. Нэн сказала:

— Быть может, мы никогда не станем друзьями. Но мы не должны становиться врагами. Можем ли мы стать сестрами, как вы думаете?

Астара рассмеялась, ее смех музыкой вплетался в песню ветра.

— Хорошее предложение. Мне кажется, мы уже стали ими.

Лэннет, обиженный и смущенный, возразил:

— Не забывайте, женщины, что не только вам нужно договориться о терминах. Эти термины касаются меня — моей чести. Не забывайте об этом. И вы обе знаете, что единственное мое стремление — это служить моему императору.

Астара взяла обе руки Нэн в свою. Тяжело опираясь на трость, она провела Нэн через кивающие на ветру цветы и вложила ладони Нэн в руки Лэннета. И только тогда она заговорила с ними обоими:

— Теперь я покидаю вас. Такие встречи слишком быстро утомляют меня. А вы должны вернуться в свой секретный госпиталь, к вашей прерванной жизни. Однако унесите отсюда одну мысль: мы трое — со всеми нашими лелеемыми, такими важными целями — можем в один прекрасный день осознать, что мы никогда не были друг от друга так далеко, как мы полагали.

Лэннет и Нэн по-прежнему сидели рядом, молчаливые и необычайно задумчивые, когда в комнату вошел человек в маске, ежедневно заставлявший их твердить наизусть легенду, скрывающую истинные причины их долгого отсутствия. В этот день ему показалось, что его слушатели были чрезвычайно рассеянны во время урока.