- 1
- 2
платьях с оборочкой
путешествует запах ржаной.
Льются звуки, как ливень лирический,—
вертикальное море судьбы, —
только хор замирает сферический
под архангельский голос трубы.
Что за дни нам для радости выпали!
Знаю я — где-то там, вдалеке,
ходит ангел под бедными липами
с остывающим хлебом в руке.
* * *
Если всё живое лишь помарка…О. Мандельштам
Света нет. Перегорели пробки.
Жду, что будет память коротка
я, сидящий в спичечной коробке
наподобье майского жука.
Дрогнут крылья в теле полусонном.
Мне прямого утешенья нет —
я не знаю, по каким законам
кафкианский строится сюжет.
Если космос — тёмная пучина,
Кафка — дилетант или профан,
то в замочной скважине причина
кроется, как змей Левиафан.
Жёсткие надкрылья бесполезны
для личинок нерождённых слов…
Вставь железный ключ в источник бездны
и сломай хитиновый покров.
* * *
о. Игорю Цветкову
Среди странных взлётов и падений,
в лунном свете с головы до пят,
богомолы в виде привидений
молча над полянами висят.
Лишь один из них, лишённый крова,
от себя и мира отрешён,
силится обманутое слово
натянуть на лоб, как капюшон.
Но пока он к смысловой палитре
добавляет краску или две,
странный зверь в пирамидальной митре
в разноцветной движется траве.
И пока изгой из богомолов
с именем нащупывает связь,—
торжествует звука странный норов,
жизнь проходит, плача и смеясь.
И среди растений в виде свечек,
ничего не видя впереди,
засыпает навсегда кузнечик
с маленькою арфой на груди.