Подорожники
Глава 1
Славный город Мирта встречал вечер. Разогретые солнцем улицы отдавали мягкое тепло, ветер подхватывал его и летел дальше — над широкой площадью, блестящей крышей ратуши, минуя худощавого паренька с сумой через плечо. Сума была непомерно велика, парень то и дело останавливался, перевешивал поклажу с одного плеча на другое. Не морщился, не кривился, насвистывал что-то под нос, и знай себе шёл по улицам. И не заметил, как за ним хвостом увязался белобрысый мальчишка. Сорванец повторял движения паренька — да так похоже, что встречные прохожие прыскали со смеху, барышни хихикали в кружевные платки, и беззастенчиво свистели увязавшиеся следом зеваки.
Наконец парень оглянулся. Мальчишка замер, зрители затихли. Парень покраснел, смутился, резко повернулся, но предательская сумка перевесила, и он неуклюже покачнулся, точь-в-точь игрушечный паяц. Грянул оглушительный смех.
— Проваливай, подорожник! — крикнула дородная женщина. — И чтоб духу твоего здесь не было!
— Что стоишь, недоносок, вон из нашего города! —оскалился стоящий рядом с пареньком усатый мужчина.
— Беда одна от вас, беда… — прошамкала беззубая старуха.
Белобрысый, осмелев, бросил в парня ком земли.
— Да оставьте его в покое! Что он вам сделал?
Многоокое чудище толпы притихло, втянуло щупальца и в удивлении уставилось на помеху такой замечательной потехе. Толпе в глаза смотрела взволнованная девушка. В руках она держала полную снеди корзинку.
— Ага, и ты с ними! — обличительно загремели десятки голосов.
— Небось сама узелок скоро соберешь, и в путь? — прошипела тощая женщина в сером платье.
— Вон, провизией уже запаслась!
Усатый взял из корзинки румяную булочку и целиком затолкал её в рот. Страдающий без внимания мальчишка-кривляка снова бросился в первые ряды — он поддержал усача и выхватил у девушки пару спелых яблок. Женщина в сером платье протянула руку за головкой сыра.
— Отдайте! Отдайте, да как вы... — девушка попыталась защитить корзинку, но безуспешно.
Чужие руки вмиг её опустошили, и за неимением другого развлечения принялись толкать девушку.
Увлеченные новой игрой, добропорядочные горожане совсем позабыли про паренька. Тот подобрал злополучную сумку и быстро скрылся в ближайшем переулке.
***
Зара стояла посреди чистого поля.
Только теперь толпа зевак отстала, крики и свист смолкли вдалеке. Она думала — уже не выбраться. Поежилась — от нервной дрожи пробрал холод. Это в такой-то теплый вечер...
Её выгнали. Что же теперь делать?
Зара подобрала разорванный подол платья, заткнула за пояс, медленно двинулась вперед. И вступиться некому. Ян далеко...
В таком счастливом городе она умудрилась оказаться несчастной. Чего ей не хватало? В Мирте всего было вдосталь — щедрое солнце, тучные поля, богатые урожаи, довольные веселые горожане. Веселые — пока не учуют в тебе подорожника. Обычные горожане не путешествовали и ненавидели тех, кто это делал — иногда неодобрительно посматривали вслед, но чаще травили. Как сегодня.
Что ж, ей не повезло родиться в семье из клана подорожников. Древний закрытый клан, способности к странствиям передавались только по наследству. И то не всегда. Как например, не передались и ей. Сверстники легко выходили за городские ворота, а она сидела на стене, наблюдая, как друзья мелькают вдалеке, и тряслась от страха и желания оказаться рядом с ними. Со временем Зара научилась уходить на день и потом возвращаться, но до настоящего странствия ей было далеко.
Родители тайком жалели Зару, друзья посмеивались, только Ян верил в неё и терпеливо учил всему, что знал сам. Немудрено, что она влюбилась.
Сначала ушли родители, а потом и Ян.
Клан есть клан, у него свои законы. Наступает день, когда на пороге дома вырастает человек в шляпе с золотой пряжкой, что-то шепчет на ухо хозяевам, и подорожники навсегда покидают город ради самого главного странствия.
Прощание с родителями было тягостным, но с уходом Яна жизнь оборвалась. Он не поднимал глаз. Молча собрался, до боли сжал руку холодными пальцами и бросился вон из дома. Зара долго смотрела Яну вслед. Даже когда он скрылся из виду. Даже когда сорвавшийся ветер смел дорожную пыль с отпечатками Яновых сапог. Даже когда она окончательно поняла, что он не вернется.
А после слегла с хандрой. Клан не дал пропасть. Серьезные молчаливые люди приносили еду, убирали дом, оставляли туго набитые монетами кошели. И однажды Зара отменила затворничество — сама встала и на дрожащих ногах поплелась в сад поливать цветы. Всё же лучше, чем жалеть себя с утра до ночи.
Она твердо решила забыть о путешествиях, начать другую жизнь. Завела новых друзей, заказала портному нарядные платья, вырастила в садике черные розы — самые модные цветы сезона. Разучилась беспокоиться о завтрашнем дне — она смеялась шуткам беспечных соседей, пела их песни.
Если бы не этот неуклюжий паренёк! Она тоже была белой вороной, её тоже дразнили — Зара знала, как это неприятно. И не могла смолчать. Вот результат — её выгнали.
Она всегда так боялась дороги. Теперь дорога — спасение.
Смеркалось. Хотелось спать, хотелось есть, хотелось верить, что она найдёт укрытие в ближайшем лесу.
Ноги ступали по мягким иголкам, запах смолы смешивался с другим неожиданным запахом — близкого жилья. Зара приободрилась — может, и не придется ночевать на голой земле.
Тропинка резко пошла в гору, спустилась в овражек, а оттуда прямиком на окружённую соснами поляну. К гигантскому дереву правым своим боком мостилась ветхая избушка и внимательно смотрела на Зару открытыми окнами.
Она в нерешительности остановилась — как бы снова не прогнали. Но делать нечего — собралась с духом и постучалась в обшарпанную дверь.
— Чего надобно? — послышалось из домика.
— Мне бы переночевать... — неуверенно начала Зара.
— Из счастливого города небось идешь, а? Знаем таких. А за ночлег что дашь?
— У меня ничего нет... — растерялась Зара.
— Счастьем поделишься?
Она-то? Счастьем? Что за злая шутка?!
Зара вздохнула, кивнула. Хорошо, поделится она счастьем — пусть возьмут, если найдут.
Дверь тут же распахнулась. На пороге стояла невысокая пожилая женщина.
— Проходи, счастливая, — пригласила гостью она.
И засуетилась, накрывая стол. Достала из сундука старенькую штопаную скатерть. Расставила надбитые тарелки. В одной скучал черствый кусок ржаного хлеба. Три чищенные луковицы сиротливо катались в другой. Зара