выздоравливать. Лучше меня знаешь, что завтра начнётся.

Агриппа хлебнул отвара, чуть помолчал и наконец решился. Надеюсь не попросит в жертву моих близких, тогда уж лучше не выздоравливать.

— Ты мне очень помог, Феномен. Я твой должник. Чего ты хочешь?

Марсов посланец лишь улыбнулся.

— Ну чего может хотеться трёхлетнему ребёнку? Ты спи, об этом потом.

Ну потом, так потом, засыпал Агриппа совершенно успокоенным. Добрая была улыбка, лукавая, но добрая, кровавых жертв не потребуется. Нужно выздоравливать.

Луций Домиций Агенобарб, экс консул и свояк Октавиана Августа, находился при дворе императора в ожидании дальнейшего назначения, ему предстояло получить опыт управления одной из провинций. Не то Африкой, не то Сирией, должно было выясниться в ближайшее время, а пока он выполнял личные поручения Божественного Августа и конечно божественной Ливии. Как ей можно отказать? Великая женщина и замыслы у неё великие, одна задумка о формировании преторианской гвардии чего стоит. Вместо нынешних жалких когорт настоящие легионы, формируемые из проверенных бойцов. Август пока морщится, личная гвардия это царский атрибут, а он всё ещё играет в республиканца, а вот Ливия, что называется, зрит в корень. Когда пришли известия о болезни Марка Агриппы, Ливия настояла, чтобы именно ему, Луцию Агенобарбу, было поручено командовать личной охраной императора. Он на самом деле был верен и предан обоим Августам и вот наконец его оценили доверием. И что в итоге? Оба мертвы, от чего не понятно, а отвечать ему. Допрошенный личный лекарь Ливии Страбон запираться не стал и сразу признал, что она отравлена, причём скорее всего тем самым ядом, который он по её же просьбе раздобыл. Для чего ей потребовалось травиться, он разумеется не знал, даже после вдумчивого допроса палачом ничего полезного для следствия установить не удалось. Просила, достал, для чего не знал, не злоумышлял. Правда навёл на мысль, что у Марка Агриппы похоже симптомы отравления таким же ядом, а яд очень редкой. ОЧЕНЬ. Луций Агенобарб был отмечен божественным Августом не только за преданность, он был умён, образован и обладал богатым жизненным опытом. Разумеется он был в курсе от чего вдруг приболел Марк Випсаний Агриппа, лучший друг и наследник императора, к тому-же в отличие от последнего здоровый и плодовитый словно бык. Но кто мог травить и Ливию и Агриппу. Август? Похоже на то, больше некому. Тогда от чего он сам вдруг помер? Когда его вскрыли для бальзамирования, оказалось, что вся кровь организма собралась в животе, хотя никаких повреждений нет. Какое-то колдовство? Кто виноват? Что делать?

Антония была для Агенобарба не просто любимой женой, без совета с ней он никогда не принимал важных решений. Это не подкаблучество, просто у его жены кровь божественного Юлия, да и Антоний, не спроста ведь объявил себя сыном Осириса. Она была для него талисманом, с ней он связывал все свои удачи. Её вывод не утешил.

— Получается, ты во всём виноват. Ты командовал людьми.

— Ты же знаешь, я командовал людьми, которых лично подбирали Август и Ливия. У меня была символическая, церемониальная должность.

— Знаю. И уверена в том, что ты не стал бы их убивать не посоветовавшись со мной. Но остальные то этого не знают. Правда, что Агриппа пришёл в себя?

— Правда. Ему лучше. Хоть и очень слаб, но теперь скорее всего выживет. Как очнулся, приказал сменить охрану на своих ветеранов, значит помирать не собирается.

— Это к лучшему. Ты конечно в дурацком положении, но со смертью Агриппы, оно стало бы безвыходным. Ты ведь против него ничего не предпринимал?

Луций Агенобарб обиженно вскинулся, но встретив внимательный взгляд супруги, задумался. Впрямую конечно нет, но кое-что знал, кое-о-чём догадывался, да и шито всё белыми нитками, наверное только этот маленький идиот Тиберий не догадывается, кто на самом деле травил Марка Агриппу. Но впрямую нет, не злоумышлял. Антония понаблюдала за душевными терзаниями мужа, кивнула удовлетворённо и продолжила.

— Ты немедленно отправишься к Агриппе и доложишь ему о ходе расследования. Всё доложишь, Луций, и свои догадки в том числе. Агриппа благородный человек и за то, что ты мог ему помочь, но не помог, наказывать тебя не станет, но если ты станешь недоговаривать и темнить, он это сразу почуствует.

— Агриппа наказывать не станет? Мясник Марк Агриппа проявит благородство? Я чего-то не понимаю?

— Разумеется, ты ничего не понимаешь. Агриппа служил мяснику и живодёру. Да Луций, покойный дядюшка был именно таким, наш Божественный Август был божеством зла и ужаса. К тому же старая ведьма Ливия постоянно накачивала его ненавистью и подозрительностью. Слава богам, теперь можно называть вещи своими именами. А Агриппа…, просто был верен и выполнял приказы. Ты тоже выполнял приказы. Ступай, Луций, не спорь со мной.

Агриппа выглядел исхудавшим и бледным, но при этом умирать очевидно не собирался. У его ложа уже расположились два секретаря, со своим хозяйством, и что-то сосредоточенно писали. Не исключено, что составляли проскрипционные списки. Уж точно не завещание, Агенобарб поёжился. Он и сам не был слюнявым гуманистом, мотивацию Агриппы прекрасно понимал, что называется сам такой, потому шансы свои расценивал не высоко. Несмотря на невесёлые мысли, доложил ситуацию он очень подробно, как и советовала Антония, вскрылся, как говорится, по полной. Что-ж, теперь или лев сыт, или… Агриппа выслушал его признания в дурости и некомпетентности с абсолютно равнодушным видом.

— Луций, ты ведь понимаешь, что сенаторов не устроят твои объяснения? Я бы не поверил не единому твоему слову, если б не знал точно, что ты в этом не замешан.

Такого Луций Домиций Агенобарб никак не ожидал. Точно знает? Значит, знает кто? Но как, он же только что очнулся, до того бревном лежал. Уже доложили? Да, это я вовремя зашёл, молодец Антония.

— Преклоняюсь перед твоей мудростью, Агриппа. Но я тебе рассказал всё, что знаю. Все свидетели живы, дежурную смену я арестовал. Прикажешь пытать?

— Выпусти. Людей только зря потеряешь, ничего нового они не скажут.

— Прости, Агриппа, мне ничего другого в голову не приходит. У тебя есть подозрения, кто мог это сделать?

— Есть, Луций. Более того, я точно знаю, что это сам Марс. Только это тебе ничем не поможет, доказательств у меня нет.

Он не сумасшедший, и не врёт, по спине Агенобарба пробежал холодок. И вроде хочет помочь.

— А тебя он спас?

— А меня спас.

— За Пантеон?

— Не знаю, но думаю, я теперь изрядно должен.

Помолчали. Задолжать такому богу, почётно конечно, но…

— Что посоветуешь, Агриппа?

— Мы пока скроем, что мне