Пиктография торжествует

Казалось бы, пиктография обречена на смерть. Буквенное письмо ее повсюду вытеснило. И вдруг во всех многолюдных городах — возрождение пиктографии! Ее расцвет! Ее торжество! Возьмите дорожные знаки:

Последний знак не для Москвы: он висит на одной сибирской дороге.

Все это настоящие пиктограммы. Условный рисунок, который не связан ни с каким языком. Глядя на него, и русский, и грузин, и казах, и француз, и чех, и суданец поймут одно и то же. И на каждом языке значение дорожного знака можно передать разными словами. Например, знак «Въезд запрещен» (его попросту называют кирпичом). Его словесно можно так перевести: «Стоп!», или: «Поворачивай назад!», или: «Проезд закрыт!», или «Куда едешь? Не пущу!» А для француза этот знак имеет другие, французские словесные истолкования. Для финна — опять свои, и тоже можно перевести разными словами.

Значит, это на самом деле пиктограмма: это рисунок, включающий условность, не связанный с определенным языком, потому что он не связан с определенным словом.

Спорт и пиктограмма

На международных спортивных соревнованиях — в Москве, Ленинграде, Киеве, Тбилиси, Алма-Ате — бывают люди из разных стран. И для них вывешивают такие знаки:

Видите знак — и понимаете: здесь — состязание по пятиборью или по гимнастике. А если знак со стрелкой — значит: во-о-он там пятиборье или гимнастика.

Ложки-вилки

А на улицах Москвы появились во множестве такие знаки:

Зачем нужны такие знаки?

В Москву приехало много туристов из разных стран. Они говорят на множестве разных языков. Сделать вывески сразу на всех языках невозможно. Выручила пиктография.

Ее недостатки несущественны

Почему пиктография так привольно обосновалась на улицах городов? Бесспорное ее достоинство — она понятна для всяко-язычных людей. А современный город вмещает много языков: много туристов, дипломаты, представители заграничных фирм, деятели культуры из дальних стран, студенты отовсюду, участники международных конференций… Надо заботиться о тех, кто не прочтет русскую вывеску.

Позаботится о них пиктограмма.

А ее недостаток (непонятна без обстановки) здесь не играет существенной роли. Увидел прохожий скрещенные вилку и ложку… Не столовая ли? — мелькнула мысль. Зашел и убедился: столовая. Обстоятельства ведь тут же, на месте. И помогают понять пиктограмму.

Так пиктограмма из зарубок и рисунков охотников и оленеводов стала жительницей машинного, вихревого города XX века.

По обед

У многих москвичей объединились те и эти знаки: спортивные и ложки-вилки. И те, и другие в большом количестве появляются во время спортивных соревнований.

А вот смешной рисунок:

Дядя с судками отправился по обед; на лыжах припустился с трамплина. Спортсмен!

Пришел Полупшённый

Мой сосед Иван Семенович Полупшённый — очень требовательный и настойчивый. Пришел ко мне, сел в кресло и говорит:

— Ты что-то пишешь. Советуйся со мной. Ведь ты многого можешь не знать, и я тебе буду помогать; надо ведь направлять твою мысль. Тем более что мы соседи.

Я говорю:

— Вот какая неясность, Иван Семеныч. Я про пиктограмму думаю. В одних книжках написано, что пиктограмма всегда должна быть наглядной, она рисует предмет…

— Конечно. Как же иначе? Тут сомнений нет, — решительно сказал Полупшённый.

— А в других книжках сказано, что у пиктограммы важно другое. Она не связана с определенным словом, ее можно прочесть по-разному.

— Именно так! Сознайся, что это убедительно! — воскликнул Полупшённый.

— А как же быть: знак «Проезда нет!» — из окна виден… Во-он там… Кирпич в красном круге. Пиктограмма или нет?

— Ты этот вопрос ставишь верно! Теперь ты на него должен ответить! Это главное!

— То-то и оно. Кирпич не изображает никакой преграды. Наглядности нет. Вроде бы и не пиктограмма. Но какой смысл у этого знака?

— Ясно какой. Ррраз! — и торможу!

— Ну, а слово-то, слово какое?

— Гм… Какое же слово?

— Либо «Стой!» Либо «Ехать нельзя!» Либо «Проезд закрыт». Либо «He въезжать!» Либо «Стоп!»

— Во-от! Во-от! Видишь, как это просто! Напрасно ты тут затруднялся. Стоило тебя чуть-чуть пошевелить, и ты сразу понял!

— Ну, а все-таки? Пиктограмма или нет? Так посмотришь — да. Этак посмотришь — нет. Вот и реши!

— Именно! Это надо решить. Вопрос нельзя оставлять нерешенным. Теперь решай.

— Я думаю, важнее второй признак: со словом не связано. Наглядный знак или нет — не так важно.

— Ты это должен обосновать. Может быть, ты и прав. Но докажи!

— Все дело в том, Иван Семеныч, что не наглядные, не изобразительные знаки есть во всяком письме. И в пиктограмме тоже! Вот посмотри — собака изображена черточкой. Непохоже на собаку…

Полупшённый взял рисунок в руки и с подозрением уставился на него, изредка посматривая на меня.

— Неизобразительность знаков, хотя бы немногих, отличает письмо — всякое! — от рисунка… И, значит, не может быть отличием одного вида письма от другого.

— Ты говоришь как-то длинно. В голове плохо укладывается.

— Вот пиктограмма: есть знаки-нерисунки. Мало, но есть. Вот иероглифы: есть знаки-нерисунки. Отличаются они этим?

— Этим — нет. А тем?

— Пиктограмма: нет единого чтения. Можно разными словами прочесть… А вот строчка иероглифов: читаются одним образом, кто ни станет читать, — слова одни и те же. Вот в чем разница! Каждый знак связан со словом (или словосочетанием).

— Наконец ты разобрался. А то ведь, сознайся, просто растерялся. Тебя надо поддерживать, направлять — и тогда ты быстро начинаешь понимать… Ну, я пошел.

— Спасибо, Иван Семеныч.

Буква «Ты»

У писателя Леонида Пантелеева есть рассказ «Буква «Ты». Девочка Иринушка учится читать.

«Я, как всегда, показал ей букву, дал ей как следует ее рассмотреть и сказал:

— А это вот, Иринушка, буква «я».

— Ты?

— Почему «ты»? Я же сказал тебе: это буква «я».

— Буква ты?

— Да не ты, а «я».

Она еще больше удивилась и говорит:

— Я и говорю: ты…»

Как ни бился рассказчик этой истории, не смог объяснить,