помадой. И все же она казалась очень чувствительной и легко ранимой.

— Вы заняты? Мне не хотелось бы мешать вам...

— Нет, не занят. Входите.

Она вошла в комнату и внимательно, словно лучом радара, обследовала ее содержимое. По ее лицу я понял, что состояние моей обстановки не привело ее в восторг. Я закрыл дверь, отодвинул от стола кресло и предложил ей сесть.

— Благодарю вас,— ответила она, но продолжала стоять. — В Санта-Терезе пожар. Лесной пожар. Вы знаете об этом?

— Нет, но вообще-то сейчас для пожаров самая благоприятная погода.

— В репортаже по радио сказали, что загорелось почти рядом с имением бабушки Нелли — это моя свекровь. Я пыталась позвонить ей по телефону, но никто не отвечает. Ронни должен быть там, поэтому я ужасно беспокоюсь.

— Почему?

Она прикусила нижнюю губу и оставила след губной помады на зубах.

— Я не уверена, что Стэнли будет внимательно смотреть за ним. Не надо мне было разрешать ему уезжать с Ронни!

— Почему же вы разрешили?

— Я не имею права лишать Стэнли сына. И сам мальчик нуждается в общении с отцом.

— Только не со Стэнли, в его теперешнем-то настроении.

Она испытующе посмотрела на меня и робко протянула руку.

— Помогите мне вернуть его обратно, мистер Арчер!

— Ронни или Стэнли? — спросил я.

— Обоих. Но за Ронни я особенно беспокоюсь. Диктор сказал, что жители некоторых домов эвакуируются. Не представляю себе, что творится в Санта-Терезе.

Она провела рукой по лбу и закрыла глаза. Я подвел ее к кушетке и заставил сесть. Потом я вышел на кухню, ополоснул стакан и налил в него холодной воды. Она сделала несколько судорожных глотков. Ее длинные, в белых чулках, ноги танцовщицы производили какое-то странное, театральное впечатление в моей убогой комнате.

Я сел за стол в пол-оборота к ней.

— Какой номер телефона у вашей свекрови?

Она назвала мне номер и код местности. Я позвонил. Послышались длинные гудки. После девятого-десятого гудка трубку сняли, и я услышал женский голос:

— Да?

— Миссис Броджест?

— Да, я.

Ее голос звучал твердо, но благожелательно.

— Жена Стэнли хочет поговорить с вами. Передаю ей трубку.

Я отдал трубку молодой женщине, и она заняла мое место за столом. Я вышел в спальню, закрыл за собой дверь и снял трубку параллельного аппарата.

Старшая женщина говорила:

— Я не видела Стэнли. По субботам я принимаю участие в работе нашего благотворительного общества. Он прекрасно это знает, а я только что вернулась из больницы.

— А вы ждали его?

— Немного позже, Джин, ближе к вечеру.

— Но он сказал, что именно сегодня утром должен был привезти к вам в гости Ронни!

— Тогда, я полагаю, он будет здесь.

В голосе пожилой - женщины появились твердость и уверенность.

— Я только никак не могу понять, почему это так важно.

— Они уехали отсюда несколько часов назад,— сказала Джин,— а я слышала, что недалеко от вашего дома пожар...

— Да, да. Именно поэтому я и поспешила домой из больницы. Извини меня, Джин, но я должна сейчас попрощаться с тобой.

Она положила трубку, я —тоже. Когда я вернулся в гостиную, Джин сжимала в руке трубку с таким видом, будто та была живой и смертельно опасной.

— Стэнли солгал мне,— сказала она.— Его мать все утро была в больнице. Он привез ту девчонку в пустой дом.

— Вы расходитесь со Стэнли?

— Возможно. Может быть, мы разойдемся, но я бы не хотела этого делать.

— А кто та блондинка?

Джин подняла трубку и с силой опустила ее на аппарат. Я почувствовал себя так, словно аппаратом был я сам.

— Не будем говорить об этом,— сказала она.

Я изменил тему разговора:

— Вы со Стэнли давно живете порознь?

— Со вчерашнего дня. На самом деле мы вовсе не живем порознь. Я подумала сейчас, что если Стэнли скажет об этом своей матери...

Она не закончила фразу.

— То та станет на вашу сторону?

Джин с удивлением посмотрела на меня.

— Вы знакомы с миссис Броджест?

— Нет, но у меня свои взгляды на этот счет. У миссис Броджест есть деньги?

— Разве это что-нибудь объясняет?

— Нет. Но должна же быть причина всему этому. Ваш муж увез от вас сына, воспользовавшись именем своей матери.

Это прозвучало как обвинение, и она опустила голову.

— Кто-то рассказал вам о нас...

— Вы сами.

— Но я ничего не говорила ни о миссис Броджест, ни о блондинке.

— Кое-что сказали.

Джин глубоко задумалась. Это придало ей особую привлекательность, лишив ее фигуру напряженности, 6ы-званной глубокой озабоченностью.

— Тогда я знаю. Вчера вечером, после моего звонка Уоллерам, они позвонили вам и все обо мне рассказали. Кто с вами говорил: Лаура или Боб?

— Никто. Они не звонили мне.

— Так откуда же вы узнали об этой блондинке?

— А разве не всегда появляется блондинка?

— Вы путаете меня,— проговорила Джин,— а при теперешних обстоятельствах это не очень-то приятно.

— О’кей. Я видел ее.

Признавшись в этом, я понял, что вполне добровольно стал свидетелем, и надежда остаться незамешанным в ее жизнь канула в Лету.

— Она была с ним в машине, когда они уезжали отсюда.

— Почему нее вы не сказали мне об этом? Я бы остановила их!

— Как?

— Не знаю, как...

Она посмотрела на свои руки и вдруг, совершенно неожиданно, заговорила с иронией. Чувство юмора придало ее лицу какую-то обезоруживающую прелесть.

— Я могла бы использовать свое право жены... или сесть перед машиной на землю... или написать письмо астронавту.

Я прервал ее прежде, чем у нее началась истерика.

— Во -всяком случае, они держались открыто. Что же касается мальчика, то не похоже было, чтобы они собирались что-то с ним сделать...

Я не закончил фразы.

Джин покачала красивой головкой.

— Не знаю, на что это было похоже. Но именно тот факт, что они держатся открыто... именно он и беспокоит меня. Я думаю, что они оба сошли с ума. Да, так я и считаю. Прошлым вечером он приехал со службы вместе с ней и пригласил ее остаться пообедать. При этом он даже не посоветовался со мной. Она явилась очень радостная и говорила что-то невообразимое.

— Где служит Стэнли?

Он работает в одной страховой фирме в Нордридже — это там, где мы живем. Но она там не работает: не знаю, почему я так думаю, но я не ошибаюсь. Это вообще не для нее. Возможно, она студентка колледжа или последних классов школы. Она достаточно молода для этого.

— Сколько ей лет?

— Не больше девятнадцати. Это обстоятельство и