выпить виски,— громко продолжал он.— Знаешь, как иногда бывает, когда выпьешь: путаница в голове проходит и все делается ясным. Не надо себя больше обманывать. Я выпил пару бокалов, а может быть, три или четыре, а потом сказал себе: «Все бесцельно, ты у них в руках». Итак...

— Определенно, ты заболел,— сказала Барбара.

— Нет,— возразил Джон.— Просто немного выпил, но достаточно, чтобы прояснить мозги. Все бесполезно. Почему ты не уходишь? Уходи и забудь об этом, так как...

— Нет, сначала я хочу услышать от тебя объяснение.

— Что я сделал все, в чем меня обвиняют? Ол райт. Я...

Джон замолчал, быстро повернулся и прошел через комнату к письменному столу, стоявшему у стены между дверей. Затем сел и очень быстро написал что-то авторучкой на листе бумаги. Девушка видела его спину и движения его руки. Написал он всего несколько слов, потом быстрыми шагами подошел и остановился перед ней,

— Прочти это,—предложил ей Джон.—Ты хотела услышать от меня объяснение, не так ли? Вот, я написал его здесь своей рукой. Это лучше, чем объяснять словесно. Написал и подписал.

Барбара ждала и снова задрожала всем Телом.

— Послушай,— продолжал Джон,— я прочитаю тебе вслух.

Он почти кричал, и тон его был грубый.

— Вот что здесь написано: «Я убил Юлию Титус, так как она пыталась шантажировать меня. Я убил старую даму...»

Вдруг он замолчал и протянул ей бумагу.

— Ты видишь? Вот подпись. Прочти сама, Барбара! Ты должна это прочесть!

Ее тело и руки стали бесчувственны. Она протянула руку и взяла бумагу.

Там не было того, что он читал. Было написано всего три слова, три понятных слова, которые прыгали перед ее глазами: «Уходи, ради бога».

— Вот так обстоят дела,— сказал Джон быстро и громко.— Таков я. Уходи, прежде чем...

Глаза его теперь ожили и заискрились. Барбара бросила взгляд на три написанных слова и увидела в умоляющих глазах Джона тревожный блеск.

С трудом заставила она себя казаться внешне спокойной и сжала губы, чтобы без дрожи ответить ему.

— Хорошо,— проговорила девушка равнодушным тоном.— Я пойду, Джон. Я буду...

Она повернулась. В голове ее помутилось, и она сделала пару шагов к столу, стоявшему почти посредине комнаты, воздух которой был насыщен угрозой, пока еще ей непонятной.

На столе стояли бокалы с виски. Их было два...

Ее тело словно приросло к полу, она была не в силах двигаться, не могла положить записку на стол. Она стояла, уставившись на бокалы, и сознавала, что время- не ждет, но несколько секунд не могла себя заставить положить бумагу. Наконец ей это удалось, но она вдруг услышала шум и, повернувшись спиной к столу, бессильно оперлась руками о край.

Джон уже стоял возле нее, она даже не слышала, как он подошел. Дверь, находившаяся теперь в поле ее зрения, была открыта, и в проеме стоял мужчина. Лицо его было в тени, так как он стоял спиной к свету, но по виду он был похож на Джона Говарда — или на другого мужчину того же роста и с обычной фигурой. Незнакомец держал наготове револьвер.

— Глупо, что я мог про это забыть, Джонни,— сказал незнакомец непринужденным дружеским тоном.— Тяжело для молодой дамы, что эта тонкая игра не удалась. Но так уж получилось...

Он поднял револьвер.

В тот же момент Джон прыгнул, но не к мужчине, а к Барбаре. Он крепко обнял ее и заслонил своим телом.

Она затаила- дыхание и тотчас услышала мощный звук выстрела. Почувствовала, как Джон вздрогнул, и быстро повернулась. Она увидела незнакомца в дверях, смотревшего на свою руку, в которой уже не было оружия. Рука была прострелена, и он смешно тряс ею, словно прищемил палец.

— Ол райт, мистер,— послышался из передней от входной двери усталый меланхоличный голос.— Если вы поднимете руку, потеряете меньше крови.

В комнату вошел высокий худой мужчина с озабоченным лицом. Он покачал головой и сказал:

— Раньше я лучше стрелял. Собственно, нужно было только выбить из руки револьвер. '

Барбара дрожала, она судорожно глотнула, будто в горле что-то застряло, и взглянула на Джона.

— Ну, все в порядке,— сказал Джон.— Ты еще не знакома с мистером Вудсоном, не правда ли? Мистер П. И. Т. Вудсон, его полное имя Питер Ирвинг Титус Вудсон.

Джон взглянул на Вудсона и медленно проговорил:

— К сожалению, мистер Вудсон не может подать тебе руки. А вы,— обратился он к вошедшему другим тоном,— как вы смогли так быстро прийти, мистер Шапиро?

Когда Джон поставил машину в гараж и около половины шестого вошел к себе в квартиру, Пит Вудсон уже ждал его. Он приготовил себе выпивку и удобно устроился. Явился, чтобы заставить Джона написать «небольшое милое признание».

— По этому случаю,— сказал он, помахивая револьвером,— налейте себе бокал, Джонни, и покрепче.

Джон это сделал. Затем Вудсон, угрожая оружием, приказал ему сесть, и Джон подчинился. А потом все для него проходило словно во сне.

— Значит, «Т» было сокращением от Титус,— сказал Джон и выпил глоток.

— Вы очень хитры,— ответил Вудсон и тоже выпил.

— Я сказал ему,— обратился Джон к Барбаре,— что он действовал слишком длинным обходным путем, и тогда он — веришь или нет — пустился со мной в дискуссию. Сказал, что после первой разыгранной карты он настойчиво и последовательно развивал свою стратегию. По сравнению с этим его бридж ничего собой не представлял, утверждал он. Обо мне говорил в прошедшем времени, словно меня уже не было в живых.

Джон и Барбара снова были в «Монет», сидели рядом на диване за угловым столиком. Особого голода они не чувствовали, а пить Джону не хотелось, так как он выпил три больших бокала виски, ожидая, когда Пит Вудсон убьет его. Но в «Монет» вечером было очень тихо, а они прежде всего нуждались в спокойствии.

— Его план был точно таким, как мы предполагали,— продолжал Джон.— Он рассказал мне его подробно и подтвердил каждый пункт. Поясняя, почему был выбран я, он сказал: «Вы очень подходили к программе, Джонни» и многословно убеждал, что лично против меня он «вообще ничего не имел». А я стал с ним обсуждать подробности, чтобы отсрочить неминуемую смерть. Он беседовал спокойным тоном и часто повторял: «Ловко, Джонни, очень ловко!»

Джон сделал паузу, посмотрел на свой бокал, из которого почти не пил, и покачал головой.

— К сожалению, тебя, Барбара, я обрисовал ему не особенно остроумно,— сказал Джон,— так как боялся, что в этой ситуации дело может плохо кончиться для тебя.

— И ты должен был сделать письменное признание, а потом... потом лишиться жизни? Так ведь?

— Да, так запланировал Вудсон. Он почти