========== 1 из 2 ==========

Он всегда думал, что в ней больше от Талли, нежели от Старков. Она была слишком яркой, слишком теплой, слишком открытой, чтобы походить на этих молчаливых северян - бледных людей с водянистыми глазами. Ее пламенеющие волосы выделялись режущим глаза пятном среди белых холмов и серых замковых стен. Летнее дитя.

Он ошибался. Льдистый цвет ее глаз, ее холодность и надменность, с которой она обращалась к нему, стала очень под стать этому суровому краю. Разумеется, он сам способствовал тому, чтобы взрастить Север в ее душе, и теперь сам покрывался инеем.

Он сам был рожден зимой, холодной и суровой, и первым воспоминанием его детства был холод, спрятаться от которого можно было только под теплым материнским боком. Впрочем, и это убежище вскоре исчезло. На Перстах и летом было не особенно тепло, а та, последняя зима была слишком суровой. Хотя и она не шла в никакое сравнение с тем холодом, что сковывал каждую ночь этот мрачный замок и его душу…

Сначала она просто игнорировала его. О, это было ожидаемо. Она была обижена, слишком сильно, чтобы можно было рассчитывать на что-то другое. Он терпеливо выжидал, когда ее обида уляжется. Не станет слабее, но отдалится во времени.

Но он ее недооценил. После равнодушия и холодности, она перешла к изощренной мести, какую он даже предположить не мог. Взяла на вооружение самое страшное оружие и пользовалась тем, что знала его. Знала, чего он хочет.

Девочка играла с ним или думала, что играла. Он прекрасно видел, как она еще неумело, пытаясь скрыть смущение, пытается дразнить его. Это было бы смешно, если бы его тело не реагировало так остро на ее нелепые полуприкосновения, полувзгляды, полунамеки.

Ох, Санса, Санса. Даже ее ненависть была бы не столь мучительна.

Она сидела напротив него за ужином, пригубляя вино резко очерченными, припухлыми губами, невзначай облизывая их и посматривая на него так, что он покрывался испариной.

Она иногда надменно улыбалась ему при встрече, глядя на него своими сапфировыми глазами, будто просвечивая его насквозь. «Я знаю, чего ты хочешь, Петир Бейлиш», - говорили эти глаза. В этих глазах было обещание, от которого сводило скулы, от которого скручивало низ живота и болела голова.

Она давала целовать свою руку и ее пальцы, будто случайно порхали по его губам и щеке.

Она поправляла этими тонкими мраморными пальцами ожерелье на шее и медленно, невыносимо медленно гладила свою белую кожу с просвечивающими голубоватыми венками, проводила ими по линиям тонких ключиц. Она знала, что он смотрит.

Он работал допоздна, писал, считал, просто читал книги до глубокой ночи, пока сами собой не слипались глаза, и это позволяло засыпать быстро, не думая о ней. Но утром он просыпался с ощущением неистового желания, в остром возбуждении, словно мальчишка, впервые осознавший, для чего ему эта штука между ног. Странно, она никогда не снилась ему, но она была нужна его телу.

Он, видевший самые грязные, самые откровенные сцены соития в своих борделях, сам опробовавший самых изысканных шлюх и самых благородных дам Вестероса, ищущих утешений на стороне от своих престарелых мужей, терял голову всего лишь из-за ее кротких взглядов и белеющих в вырезе платья плеч.

Это было невыносимо. Он хотел ее. Он любил ее.

Она убегала сразу же, как только он пытался перевести разговор на более личную тему. Она отдергивала руку, если он задерживал ее в своей. Она отводила глаза, как только видела, как разгорается огонь в его взгляде. Становилась холодной как лед, если он делал движение навстречу. И продолжала дразнить. С каждым днем она становилась все искушеннее.

***

Она не подняла на него глаза, когда он вошел, только дрогнула тонкой, цвета темной меди бровью.

- Вы звали меня, миледи?

Он склонился в почтительном поклоне.

Санса Старк кивнула на кресло перед собой. Он подавил усмешку, усаживаясь. То, как старательно она изображала равнодушие и холодность к нему, уже забавляло.

Он чувствовал себя не очень хорошо. Сильно болела голова, он не выспался и никак не мог согреться. Его спальня плохо отапливалась, сколько бы он не настаивал на том, чтобы в камин закладывали больше дров. Он тронул висок, стучащий противной болью, и вопросительно посмотрел на нее.

- Из восточной деревни прислали тридцать пять мешков пшеницы.

Санса протянула ему растрепанную толстую счетную книгу. Он взял, почувствовав, как дрогнули ее пальцы при нечаянном соприкосновении.

- Сколько они присылали в предыдущие годы?

- Восемьдесят. Они всегда присылали больше остальных.

- Там плодородные земли, а близость к морю и реки обеспечивают посевы влагой… - он бегло пролистал книгу. – Крестьяне спрятали зерно.

- Я поняла это, лорд Бейлиш, - она откинулась в кресле. Санса Старк никогда в открытую не просила у него советов, но они оба знали, когда она нуждалась в них. Он с готовностью помогал ей, надеясь, что этот лед начнет оттаивать… Терпения ему было не занимать, но порой он задумывался, стоит ли продолжать, натыкаясь на ее взгляд, не дающий ему ни единого шанса.

- Сейчас не время для милосердия, - он сделал вид, что увлечен книгой, поглядывая на нее поверх страниц. Она закусила губу и подалась вперед, внимательно слушая. Она презирала его, но отдавала ему должное, признавая его ум. Девочка делала успехи, используя способности окружающих на благо себе.

- Пошлите отряд в деревню. Пусть заберут остальное и еще двадцать мешков сверху.

Она нахмурилась.

- Грядет самая долгая зима, миледи, - он понизил голос, зная, как его низкая хрипотца действует на собеседников. – Наша главная задача – выжить. Вы сделаете здесь крупнейший на севере склад продовольствия и будете выдавать необходимый минимум, когда закончатся собственные припасы у крестьян. Это позволит им спастись от голода, хотя сейчас вы окажетесь жестокой и немилосердной правительницей в их глазах…

Она внимательно слушала. Он едва не сбился, когда она облизала губы. Висок заломило сильнее, и это заставило его поморщиться.

- Невозможно быть хорошей королевой для всех. Иногда непопулярные решения оказываются самыми нужными…

Она постучала тонкими пальцами по грубой поверхности дубового стола. Решение уже было принято, но ей нужно было изображать задумчивость. Не могла