надежды.

Сазонов пожал плечами. Что он мог сказать? С его точки зрения, этого не могло быть. Однако такой ответ не удовлетворит командира десантников. Сазонов понимал, что младший лейтенант меньше всего думает о себе. Ему доверены люди. Сазонову стало жаль молодого лейтенанта. Небось в мирное время гонял бы себе голубей, не зная ни забот, ни горя. Ему же лет двадцать, не более. Совсем пацан. Взвалили вот на таких пацанов ответственность. И они, как ни странно, выдерживают. Собственно, что ж тут странного? Сазонов помнит себя в эти годы. В революцию он, правда, не успел. Но зато потом дел хватало. Продотряды. Борьба с зелеными. Создание коммуны… Их поколению было, пожалуй, не легче…

На какое-то время в рубке воцарилась тишина. Стало слышно даже, как поскрипывает рулевое колесо. Сазонов прислушивался и думал: какая же старая у них посудина, как она только выдержала такую встряску! Давно пора было ее списать, да нельзя. Боевых кораблей не хватает, особенно сейчас, когда на Курильские острова высаживаются десятки десантов. Пришлось пустить в ход даже рыбацкие лайбы.

Семибратов, не сводя глаз с рулевого, тоже прислушивался к скрипу штурвала, но думал о другом. Галута стоял неподвижно, широко расставив кривые крепкие ноги. Могучий торс лишь слегка наклоняется в такт качке. Узловатые пальцы намертво вцепились в рулевое колесо. Губы плотно сжаты. На скулах желваки. От всей фигуры матроса веяло силой и удивительной прочностью. И это вызывало у Семибратова ощущение твердости и уверенности. Конечно, будущее у них вдруг стало зыбким, неопределенным, трудно предположить, что случится. Да с такими, как Галута, не пропадешь. На таких можно опереться. Они не подведут!

Мглистое утро просветлило небо. Серые тучи сменились грязно-пепельными облаками. Но океан от этого не подобрел. Он был все такой же хмурый, штормящий и беспредельный. Взгляду остановиться не на чем: волны, волны, волны… Ничего, кроме волн. Семибратову стало страшно от этого однообразия. «Так и с ума сойдешь, — промелькнула у него мысль. — Ну еще час, два, десять… А дальше что? Ведь перед ними не море, а Тихий океан!»

Думы Семибратова прервал взволнованный голос рулевого. Младший лейтенант не сразу понял, и лишь когда Галута повторил: «Справа по носу — земля», — до Семибратова наконец дошло. Он впился глазами в горизонт, но ничего не увидел. Растерянно посмотрел на Сазонова и по его напряженной улыбке догадался, что рулевой не шутит.

— Держать курс на остров! — Команда Сазонова прозвучала спокойно и даже обыденно, а Семибратова охватило блаженное состояние. Нет, он верил недаром, он знал, что безвыходных положений не бывает. Некоторое время он еще вглядывался в горизонт, а потом выскочил из рубки и бросился к люку.

— Товарищи! — крикнул он в трюм. — Впереди остров! Выходите!

Солдаты высыпали на палубу.

— Осторожней! — закричал Сазонов, высовываясь из рубки. — Скользко! Еще за борт угодите!

Но его никто не слушал. Потрясая автоматами, бойцы что-то возбужденно кричали, махали руками. Вид земли во все века радовал человека в море.

Остров медленно поднимался из-за горизонта. Океан еще стремился упрятать его в волны, но остров упрямо выныривал из воды и постепенно рос. Вскоре на нем можно было различить скальную гряду, а чуть дальше — неровный конус вулкана. Над ним низко плыли серые облака.

Сазонов стоял у рубки рядом с Семибратовым. Приближающаяся земля вызывала в нем двойственное чувство. С одной стороны, трудно было предположить, что ждет их впереди. Чей это остров? Как он встретит их? С другой — Сазонов испытывал громадное облегчение. Он свое дело сделал: доставил людей на землю. На море он был за них в ответе. И, чего греха таить, побаивался, ох как побаивался! Теперь-то уж можно признаться в этом хоть самому себе. На такой хлипкой посудине в восьмибалльный шторм. Расскажи кому — не поверят. Марфа первая сказала бы: «Завираешь, чай, Трофим Игнатьевич…» Она его по отчеству не часто балует, больше покрикивает. Крутоват нрав у жены. Приятели по этому поводу над Сазоновым подшучивали: «Твоей бабе, Трофим, мужиком родиться. В самый раз было бы…» И они в какой-то мере правы. У Марфы и профессия-то мужская — такелажница. Зато баба она что надо. Сазонов спокоен: семейная позиция у него прочная. Три года воевал и горя не знал. Другие маялись, переживали. А он был спокоен. Раз Марфа сказала, что ждать будет, — слова своего никогда не нарушит. Еще после свадьбы она ему заявила: «Захочешь баловать, за штаны держаться не буду, катись на все четыре стороны». Жили они ладно. Ну, ссорились иногда. Без этого кто обходится? Но чтоб он в другую сторону смотрел — того не было. Нет, не было!

Земля приближалась. Теперь отчетливо виделся плоский берег, каменистая морская терраса за ним. Сазонов рассматривал ее и думал: «Здесь кончается моя власть. На море я был хозяином. Теперь пусть младший лейтенант на себя команду берет. Мичман Сазонов может и передохнуть. Он свою задачу выполнил…» Сазонов усмехнулся своим мыслям. Не в его характере было отдыхать.

Облака заметно посветлели, стали бело-голубыми, яркими. Где-то за ними угадывалось солнце. Его рассеянные лучи пробивались к воде и обесцвечивали ее. Ближе к берегу синева густела и прерывалась белой полосой. Вначале Сазонов подумал, что это линия прибоя, но, присмотревшись, вдруг понял, что перед ними рифовый барьер. Он повел взглядом и с тревогой убедился, что почти сплошная пенистая дуга тянется вдоль берега. Вода вспыхивала на рифах белыми бурунами. Сазонову стало жутко. Он лучше, чем кто-либо другой, понимал ситуацию. Если катер швырнет на рифы, от него через несколько минут останутся только щепки. Шторм еще не утих!

Сазонов перехватил тревожный взгляд Галуты. Мичману захотелось крикнуть матросу: молчи, не поднимай паники! Но тот, видно, и сам догадался, что надо помалкивать. Галута ничем не выдал своего волнения. Только пальцы еще сильнее стиснули штурвал.

Семибратов повернулся к Сазонову, словно почувствовал неладное.

— Это камни? Неужели не проскочим?

Сазонов не отозвался. Что он мог ответить?

— Надо же что-то делать! — воскликнул Семибратов.

Сазонов сжал его локоть и указал глазами на солдат. Семибратов понял, замолчал, потом тихо спросил:

— Разобьет?

— Все зависит от того, как нас бросит на камни, — так же тихо отозвался Сазонов. — Командуйте: надеть спасательные пояса и приготовить шлюпку. Да пусть покрепче держатся за леера!

Семибратов оставался неподвижным. Его завораживал вид пенящихся бурунов. Он смотрел на них и с горечью думал: «Столько пережили, и вдруг в самый последний момент… Глупо!..» Потом он