Наталья Кириллова Поймать волка

Пролог

Ветер дул с севера. Колючий, пронизывающий, он шумел в кронах деревьев, изрезал прежде ровную речную гладь изломами ряби, растрепал длинные каштановые волосы Ривер, и в его протяжном шелесте ей чудилось ворчливое, неодобрительное напоминание. И настоящее напоминание, сложенное вчетверо письмо, жгло руки своей неотвратимостью.

В последние годы письма приходили всё чаще, и ныне Ривер их даже не читала, лишь просматривала, не вдумываясь особо в смысл, вложенный в ровные, выверенные строки с непременными завитушками, в высокопарные выражения, за велеречивой изысканностью которых угадывалась несбывшаяся мечта автора о сцене. Кейрену Ривер писем не показывала. Зачем? Любимому супругу лучше не знать, какой ценой выкупила она его жизнь.

Никому не стоит знать.

Но Шерин не унималась. Присылала письмо за письмом, напоминала, зудела, словно комар над ухом.

Долг крови. Ривер обещала, что однажды уплатит его, — от откупа нельзя отказаться, нельзя не согласиться на него. Она поклялась ликом полной луны и кровью предков, и вот, похоже, пришёл её черёд отдать то, что просят. Когда-то Ривер надеялась наивно, что с течением времени всё если не забудется, то отступит, померкнет, потеряет былую ценность. Что расстояние сотрёт память, благоразумие возьмёт вверх над древними обычаями, а у Шерин родится мальчик. В конце концов, мальчики рождались чаще и чем Шерин лучше других? Что до предназначения… кто в него верит сегодня? Кейрен не верил, и Ривер делала вид, будто тоже считает проявление высшей воли глупостью и выдумкой.

Только клятвы нельзя нарушать, нельзя ими пренебрегать — боги и наказать могут того, кто не держит своего слова, при свидетелях данного. А Ривер не хотела потерять ни мужа, ни старшего сына.

Опустившись на корточки, Ривер извлекла из небольшой чёрной сумки, лежавшей на земле, платочек. Разложила перед собой и начала рвать письмо на мелкие клочки, следя, чтобы каждый остался на льняном голубом квадратике. Осторожно выровняла в кучку, достала мешочек и, растянув горловину, высыпала на платок несколько алых розовых лепестков. Добавила крошечную перламутровую жемчужину, бережно хранившуюся в футляре во внутреннем кармане сумки. Мешочек и футляр Ривер убрала обратно, а платок связала за уголки. Затянула потуже, чтобы ничего из содержимого не выпало, выпрямилась, взвешивая в руке. Река текла под обрывом, неторопливая, искрящаяся в лучах солнца, то и дело выглядывающего в прорехи в плотных белёсых облаках.

Услышит ли морская богиня просьбу Ривер, примет ли приношение?

Лишь время покажет.

И Ривер, размахнувшись, бросила платок в воду. Несколько минут стояла неподвижно, прикрыв глаза, повторяя мысленно даже не просьбу — мольбу. Затем опустилась на колени.

Река подхватила приношение и понесла его на запад, к морю, а с усыпанной старой хвоей земли поднялась бурая волчица, встряхнулась и, зажав в пасти лямку сумки, потрусила в лесную чащу.

Глава 1

Какая мурена неощипанная дёрнула меня воспользоваться этой звериной тропой?! И вообще в лес углубиться? Держалась бы берега, всё проще было бы. При малейшем признаке опасности нырнула бы в воду и пусть попробуют меня из реки выловить! А в чаще что я могу? Бегаю и то отвратительно.

Искомая тропа давно осталась где-то там, в неизвестности, а я насмерть перепуганным зайцем петляла между деревьями, перепрыгивала через торчащие из земли толстые корни и сухие ветки. Под лёгкими сандальками на босу ногу хрустела прошлогодняя листва, дышалось тяжело, в боку немилосердно кололо. И ведь не убежать — всё равно догонит. Не укрыться — почует, выследит, найдёт. Река — вот моё спасение, но кто бы подсказал, в какой стороне относительно меня она находится?

Прямо по курсу поросший тёмным мхом ствол поваленного дерева. Я заскочила, пробежалась по нему, раскинув руки для баланса, и спрыгнула по другую сторону. И снова сумасшедшая гонка из последних сил. Моих сил. Преследователь и не запыхался, поди. Даже не оборачиваясь, я чувствовала, как он пепельной тенью скользил над землёй, едва касаясь бурого ковра листвы и пробивающихся сквозь него трав мощными лапами. Как дышал лишь немного чаще обычного, втягивая мокрым чёрным носом мой запах, безошибочно вычленяя его среди прочих ароматов леса. Как смотрел в спину голодными жёлтыми глазами, в топазовой глубине которых нетерпеливое желание побыстрее загнать жертву мешалось с наслаждением хищника, получающего удовольствие от самого процесса преследования добычи.

Рада, что хоть кому-то из нас в данный момент хорошо. Жаль только, что этот кто-то — не я.

Кажется, ствол перемахнули не глядя. Один длинный прыжок, другой. Я попыталась прибавить скорости, но для моего нетренированного тела бег по пересечённой местности и так подвиг великий и выжать больше оно уже не смогло. На спину опустились тяжёлые лапы, повалили на землю, лицом в жухлую листву. Я сдавленно вскрикнула — отчасти от боли от удара, отчасти в знак протеста. Самонадеянная дура! Привыкла, что обычные животные меня не трогали, жители Приморского королевства на нас разве что не молились, а честным подданным Лазурной короны всегда можно предъявить висящую на шнурке круглую пластинку с гербом королевского дома, гарантирующую мою неприкосновенность как высокой и дорогой гостьи Её величества Террены. Но преследователь не обычный зверь и не человек.

Оборотень.

А оборотни признают лишь своего альфу. Или если оборотень не принадлежит ни к одной стае, то единственный авторитет для него — он сам. Поэтому одиночки опаснее всего: никто им не указ, кроме собственных инстинктов, некому их контролировать и если случится столкнуться, в лесу ли, в тёмной подворотне ли, то… то писать жалобы потом останется разве что своим богам.

Моё ухо под спутанными прядями обдало чужим дыханием. Оборотень деловито обнюхал мою шею, громко и, кажется, удовлетворённо посопел. Я лежала не двигаясь, уткнувшись щекой в листву и ничего не видя из-за упавших на лицо волос. И ладно бы ночь стояла непроглядная, так нет же, день ясный! Солнце светило, птички… не пели, правда, не считая монотонного стука дятла в чаще. А может, полнолуние? Говорят, в это время волки-оборотни становятся совершенно неуправляемыми, особенно молодняк и особенно в плане утоления основных инстинктов — питания и размножения. Но всё равно они должны выходить на охоту — любую — по ночам!

Или мне попался неправильный оборотень? Любитель морепродуктов к тому же?

Одну лапу со спины убрали, зато вторая