- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (30) »
Валерий Попов ТЫ ЗАБЫЛА СВОЁ КРЫЛО (Повесть)
1
Я стою на пружинистом, сплетенном из корешков берегу, потом делаю шаг в темную, полную всякой живности воду.Я помню, как однажды, голышом,
Я лез в заросший пруд за камышом.
Колючий жук толчками пробегал
И лапками поверхность прогибал.
Я жил на берегу. Я спал в копне.
Рождалось что-то новое во мне.
Как просто показать свои труды.
Как трудно рассказать свои пруды.
Я узнаю тебя издалека —
По кашлю, по шуршанию подошв,
И это началось не с пустяка —
Наверно, был мой пруд на твой похож.
Был вечер. Мы не встретились пока.
Стояла ты, смотрела на жука.
Колючий жук толчками пробегал
И лапками поверхность прогибал.
2
В боевые девяностые мы с другом Фомой вышли на рынок, но не в переносном смысле — в буквальном. Оптовик, звали его Хасан, утром на складе давал нам под расписку мешок урюка. Пыльный воздух пронизывали солнечные лучи. Мы отвозили мешок на рынок и только раскладывали, как тут же налетали бандиты, после долгой, изматывающей драки отнимали урюк, а утром Хасан снова выдавал нам этот урюк, уже неоднократно обагренный нашей кровью! Такой товарооборот несколько удручал. Уже со стонами дрались! Нелегко начинать новую жизнь, да еще такую суровую, в пятьдесят лет. Хорошо, что не в восемьдесят. — Все! Хватит! — решил наконец Фома. Сказали Хасану все, что о нем думали, — и бежать! Решили скрыться у меня за городом. Жена уже, для безопасности, там жила. А дочь, двадцатитрехлетняя, сама скрылась так, что даже мы ее не могли найти. Приехали на вокзал. Даже на электричку средств не было! На Удельной вломилась толпа, и с ней — контролеры. По той стороне шла миловидная женщина в форме, а по нашей — старый седой волчара. Помню все подробности того дня. Когда он подошел к нам, я развел руками. — Тогда штраф! Фома, злобно глянув на него, полез было в зипун, где у нас была спрятана последняя заначка на покупку бронированного ларька. — Стоп! — сказал я. Должен и я что-то сделать как зам! Вынул блокнот, вырвал страницу, написал «1000». И протянул контролеру. Тот обомлел. Он, конечно, знал, что мы живем в переходное время, когда привычное переходит в непривычное, заводы меняют на бумажки. Но тут?! — Маша! — окликнул напарницу. — Мы какую станцию сейчас проехали? — Удельную, Михаил Васильевич! – сказала она. — А-а! — проговорил он и прошел мимо. Удельная славилась своим сумасшедшим домом. Природа встретила нас неприветливо. Дождь, грязь. — А я, Венчик, ничего сегодня не ела! — весело сообщила жена. Я вынул блокнот, подумав, написал на листке «10 000» и протянул ей: — Купи всего! Она лишь кротко глянула на меня: — А это принимают, Венчик? — Да. И она, радостно топая, сбежала с крыльца. Уже много лет корил я жену, что она слишком часто ходит в магазин, завязывает слишком теплые отношения в винном отделе… но сейчас мы надеялись только на нее. Подул ветер, и шишки забарабанили по крыше. Я сел за свой колченогий стол и написал:Кто кидается шишками?
Бог! Вот одна залетела в сапог.
Сразу две прискакали в шалаш…
Развлекается, строгий-то наш!
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (30) »