Как сказал Уиллис Джордж Эмерсон.

«Он — Бог, который сидит в центре, на пупе земли, и он — переводчик религии всему человечеству». — Платон.

Часть первая. Предисловие автора

Я боюсь, что невероятная история, которую я собираюсь связать, будет расценена как результат искаженного привнесенного интеллекта, возможно, как очарование обнародования изумительной тайны, а не правдивый отчёт о беспрецедентных событиях, пережитых неким Олафом Янсеном, красноречивое безумие которого столь обратилось к моему воображению, что вся мысль об аналитической критике была полностью рассеяна.

Марко Поло, несомненно, перевернётся тревожно в его могиле от этой странной истории, которую я призван зафиксировать; эта история столь же странная как рассказ барона Мюнхгаузена. Это также несоответственно, что я, атеист, должен отредактировать историю Олафа Янсена, имя которого теперь впервые дано миру, и кто в будущем должен стать одним из мировых знаменитостей.

Я свободно признаюсь, что его заявления не допускают рационального анализа, но имеют отношение к глубокой тайне относительно замороженного Севера, который в течение многих столетий требовал внимания ученых и дилетантов. Однако хотя во многом они в противоречии с космографическими рукописями прошлого, на эти простые заявления можно положиться как на отчет о вещах, которые Олаф Янсен утверждает, что видел его собственными глазами.

Сто раз я спрашивал себя, возможно ли, что география в мире является неполной, и что потрясающий рассказ Олафа Янсена утвержден на доказуемых фактах. Читатель может быть в состоянии ответить на эти вопросы к своему собственному удовлетворению, однако летописец этого рассказа может быть далеко от того, что достиг убеждения. Все же иногда даже я затрудняюсь знать, был ли я уведен от абстрактной правды блуждающими огоньками умного суеверия, или основаны ли прежде принятые факты, в конце концов, на ошибочности. Может случиться так, что истинный дом Аполлона не был в Дельфах, а в том более старом земном центре, о котором говорит Платон: «Реальный дом Аполлона среди гипербореев, на земле бесконечной жизни, где мифология говорит нам про двух голубей, летящих от двух противоположных концов мира, встречающихся в этом далёком регионе, доме Аполлона. Действительно, согласно Гекатою, Лето, мать Аполлона, родилась на острове в Северном Ледовитом океане далеко по ту сторону Северного Ветра». Это не мое намерение делать попытку обсуждения теогонии божеств, ни космогонии мира. Моя простая обязанность состоит в том, чтобы просветить мир относительно прежде неизвестной части вселенной, как это было замечено и описано старым скандинавом, Олафом Янсеном. Интерес к северному исследованию является международным. Одиннадцать стран заняты, или способствовали рискованной работе — попытке решить одну остающуюся космологическую тайну Земли. Есть высказывание, древнее как холмы: «правда является более странной, чем выдумка», и в самой потрясающей манере эта аксиома, была доставлена мне домой в течение прошлых двух недель. Было только два часа утра, когда я был пробужден от безмятежного сна энергичным дверным звонком. Несвоевременный нарушитель, оказалось, был посыльным, принёсшим записку, небрежно написанную почти на грани неразборчивости, от старого скандинава по имени Олаф Янсен. После большой расшифровки я разобрал запись, которая просто говорила: «Я смертельно болен. Приезжайте». Требование было приказное, и я не стал терять времени. Возможно, я могу также объяснить здесь, что Олаф Янсен, это человек, который совсем недавно праздновал свой девяносто пятый день рождения и последние 12 лет жил один в непретенциозном бунгало на Глендейльской дороге, на коротком расстоянии от делового района Лос-Анджелеса, Калифорния. Это было меньше чем два года назад, когда я шёл однажды днем, и я был привлечен домом Олафа Янсена и его уютным окружением, к его владельцу и жителю, которого я позже узнал как поклоняющегося Одину и Тору. Была мягкость в его лице, и доброжелательное выражение в остро внимательных серых глазах этого человека, которому было за 90; и, кроме того, чувствовалось одиночество, которое обратилось к моему сочувствию. Слегка наклонившись, с руками, сцепленными за спиной, он прогуливался назад и вперед медленным и взвешенным шагом, в тот день, когда мы впервые встретились. Я едва ли могу сказать, какой особый повод побудил меня сделать паузу в моей прогулке и вовлечь его в беседу. Ему понравилось, когда я похвалил привлекательность его бунгало и ухоженные виноградные лозы и цветы, которых было много по его окнам, крыше и широкой веранде. Вскоре я обнаружил, что мой новый знакомый был не обычным человеком, но глубоким до замечательной степени; человеком, который, в более поздние годы его длинной жизни, зарылся глубоко в книги и стал знающим во власти задумчивой тишины. Я поощрил его говорить, и скоро заключил, что он проживал только шесть или семь лет в южной Калифорнии, но прожил дюжину предшествующих лет в одном из ближневосточных государств. Перед этим он был рыбаком недалеко от берега Норвегии, в области Лофотенских островов, откуда он совершил поездки далее на север к Шпицбергену и даже на Землю Франца-Иосифа. Когда я захотел уехать в отпуск, он попросил, чтобы я приехал снова. Хотя в то время, я ничего не думал об этом, я помню теперь, что он сделал специфическое замечание, когда я протянул свою руку при прощании. «Вы приедете снова?» — спросил он. — «Да, Вы приедете снова однажды. Я уверен, что Вы приедете; и я покажу Вам свою библиотеку и расскажу Вам много вещей, о которых Вы никогда не мечтали, вещей, настолько замечательных, что, может быть, Вы мне не поверите». Я со смехом уверил его, что не только приеду снова, но был бы готов верить независимо от того, что он бы рассказал мне о его путешествиях и приключениях. Позднее я хорошо узнал Олафа Янсена, и, постепенно, он рассказывал мне свою историю, столь изумительную, что бросала вызов разуму и вере. Старый скандинав всегда говорил с таким большим количеством серьезности и искренности, что я был приведен в восторг его странными повествованиями. Он был очень нетерпелив в долгом ожидании, хотя, будучи вызванным, я немедленно приехал к нему. «Я должен спешить, «воскликнул он, пожимая мне руку. «У меня есть многое сказать Вам, того что Вы не знаете, и я не доверюсь никому кроме Вас. Я полностью понимаю, «продолжал он поспешно, «что я не переживу эту ночь. Пришло время, чтобы присоединиться к моим предкам