свидетелей.

По мнению армянского историка и арабиста Николая Оганесяна, среди прямых свидетельств о геноциде армян «пальма первенства принадлежит сирийскому автору Файезу эль-Гусейну и его работе, озаглавленной Резня в Армении, изданной в 1916 году. Эта работа является не только первой в арабской историографии, но также одной из первых в европейской, американской, русской и даже армянской историографии, написанной и изданной во время страшных дней геноцида»^[3]. Действительно, написанная очевидцем и скрупулезным хронистом, книга Файеза эль-Гусейна чрезвычайно ценна по нескольким причинам.

Прежде всего, Файез эль-Гусейн — непосредственный свидетель: он повествует о фактах, которые видел сам на пути в Диарбекир или слышал из надежных источников. Многие сведения он получал от непосредственных участников злодеяний, среди которых были и турецкие чиновники, стекавшиеся в Диарбекир, когда русские войска заняли Ван и угрожали оккупировать Эрзерум и восточные территории Османской империи. При этом сами преследователи армян делали признания не только из чувства раскаяния, но и порой из извращенного желания похвастаться содеянным.

Как профессиональный юрист, Файез эль-Гусейн понимает, что следует быть крайне точным в оценке и передаче информации: он приводит лишь достоверные  рассказы «высоких должностных лиц, офицеров и именитых граждан» из областей, прилегающих к Диарбекиру. Большинство из них — люди, которых эль-Гусейн знал лично, когда был каймакамом в недалекой казе. Он сам говорит об этом: «Поскольку я был в прошлом каймакамом в вилайете, у меня было там много знакомых, и я узнавал от них все новости». Он подчеркивает, что «смог в мельчайших деталях вникнуть в происходящее».

Свидетельство Файеза эль-Гусейна было записано уже в 1916 году, т. е. «по горячим следам», что позволяло ему быть точным даже в мелких деталях. Важно обратить внимание на стиль автора. Он не стремится к красоте речевых оборотов, не впадает в патетику, не морализирует; его описания всегда кратки и довольно сдержанны, и кажется — а может быть, так и есть на самом деле, — что это дневниковые записи. Повествование состоит из коротких заметок, эпизодов и сцен, которые вновь и вновь с ужасающей силой предстают перед ним.

Файез эль-Гусейн никогда не уклоняется от описания ужасов, свидетельствовать о которых считает своим моральным долгом: он не умалчивает даже о самых страшных зверствах, но, описывая их, он как будто отмеряет слова, стараясь сказать как можно меньше, и чувствуется, что эти воспоминания даются ему нелегко. Тем не менее, именно в силу лаконичности описаний разоблачение им убийств, изнасилований, пыток и грабежей приобретает еще большую силу и достоверность.

Книга Файеза эль-Гусейна ценна еще и потому, что в ней приводятся данные о численности армянского населения как до начала избиений, так и после них. Что касается первых (за которыми эль-Гусейн обращался к турецкому источнику, содержащему официальные данные Османского государства), они не сильно отличаются от цифр, указанных в архивах Армянского Патриархата Константинополя. Этот факт чрезвычайно важен, если учесть, что современная Турция фальсифицирует статистику того времени, стараясь, по понятным причинам, уменьшить количество армян, проживавших в Османской империи до 1915 года.

Что касается статистики истребления армян, то эль-Гусейн сообщает нам важные сведения, полученные от знакомого, который навещал его в тюрьме в конце августа 1915 года. Этот человек, будучи близким другом одного из чиновников, руководивших массовыми убийствами, сказал ему в доверительной беседе, что на тот момент в одном только Диарбекире число убитых армян (из местных и пригнанных из других вилайетов) составляло 570 000.

К этой цифре Файез эль-Гусейн добавляет число «убитых в последующие месяцы», а также уничтоженных в вилайетах Битлиса и Вана и в леве Муш и погибших в Эрзеруме, Харпуте, Сивасе, Стамбуле, Трапезунде, Адане, Бруссе, Урфе, Зейтуне и Айнтабе. К сожалению, его цифры, которые приведены в используемом нами арабском оригинале книги, явно содержат типографские ошибки; мы их скорректировали с учетом данных самого Файеза эль-Гусейна о численности армянского населения Османской империи (см. ч. I, 2 прим. 215).

Таким образом, общее количество армян, убитых или умерших от болезней, голода, жажды и лишений во время депортации, составляет 1 200 000. Эта цифра относится только к 1915-1916 годам и, следовательно, не включает в себя ни жертв избиений, совершенных ранее при Абдул-Гамиде II, ни тех, кому еще предстояло погибнуть при Мустафе Кемале^[4].

Сегодня в Турции, если не считать Стамбула, где есть армянская община, насчитывающая от 50 000 до 60 000 человек, осталось очень мало армян, которые в основном стараются не афишировать свои корни; их уже почти не осталось в исконных районах проживания — Ване, Диарбекире, Эрзеруме, Харпуте, Битлисе, Сивасе... Те, кто пережил геноцид, присоединились к общинам диаспоры в Ливане, Сирии, Ираке, Иране, Египте, Греции или нашли убежище в Российской Армении, Грузии, Азербайджане, России, Украине, Белоруссии; многие из тех, кто сначала обосновался на Ближнем Востоке, затем эмигрировали во Францию, Соединенные Штаты, Канаду, Австралию, СССР...

Так диаспора, которая с древности была постоянным явлением армянской истории, приобрела неслыханные размеры. Действительно, со времени геноцида и потери территорий Западной Армении (1920) армянский народ оказался приговоренным в своем подавляющем большинстве жить вне исторической родины, быть рассеянным по всему миру.

«Красный» султан Абдул-Гамид II

Основатель современной Турции Мустафа Кемалъ Ататюрк

Одним из трагических результатов геноцида, кроме истребления населения, была утрата Арменией примерно девяти десятых частей ее земель. А потеря исторической родины означала также исчезновение ее городов, церквей, школ, библиотек, монастырей, университетов. Огромный урон геноцид нанес армянской и мировой литературе: во время грабежей, пожаров, которые следовали за депортацией, были уничтожены древнейшие и уникальные рукописи.

Глубокая горечь звучит в словах Файеза эль-Гусейна, когда он