давалась и математика.
На рисовании у него, что называется, «набилась оскомина» — неумелые преподаватели замучили Глинку, и в конце концов он бросил эти уроки.
Но и в плохо поставленном пансионе у Глинки были светлые страницы. Уже пожилым человеком он всегда вспоминал смешного подинспектора и, всегда с чувством некоторого стыда, — те шутки, которые над ним проделывали пансионеры.
Зачинщиком таких штук большей частью являлся шаловливый Соболевский. Раз Соболевский собрал товарищей в рекреационном зале и объявил им:
— Я познакомлю вас со своим новым произведением, друзья мои. Оно поётся на мотив «Душа ль моя, душенька!» Выучите только хорошенько слова.
Ученики столпились вокруг Соболевского и затянули, глядя в листок:
Подинспектор Колмаков Умножает дураков;
Он глазами всё моргает И жилет свой поправляет...
Кантата была длинная, и, конечно, в ней высмеивался бедный подинспектор, которого, в сущности, все мальчики по-своему горячо любили.
— Молодец Соболевский!
— Качать его!
— Ура, ура, Соболевский! — кричали пансионеры.
Прошло несколько дней; весь пансион знал назубок песенку Соболевского, а вечером, не сговариваясь,
мальчики затянули её хором за ужином, едва в столовой показалась знакомая фигура Колмакова.
Подинспектор остановился. Его пуговочка-нос поднялся кверху; на плоском рябоватом лице появилось выражение изумления. Вдруг он разобрал слова:
Подинспектор Колмаков Умножает дураков...
Лицо Ивана Екимовича побагровело; он часто-часто задёргал поднимающийся вверх жилет и стремительно ринулся к тому месту, откуда слышалась песенка.
— А? Что? Кто это кричит? — визгливым дискантом прозвенел его негодующий голос.
Опять тихо; уста жуют, а звуки несутся уже с другой стороны столовой.
Голос Ивана Екимовича повысился до резкого визга:
— А, что? Мальчишки, невежи, накажу!
И он вылетел вон.
Все были смущены, хотя никто не ждал наказания, но у всех было на душе смущение, что обидели любимого преподавателя.
В дверях появился дядька Савелий.
— Стройтесь в пары! — мрачно скомандовал он. — Сейчас придёт господин мусью Биттон.
— А что же подинспектор?
— Гневаются... — коротко заявил дядька.
— А про наказание не поминает?
— Не-ет... только гневаются...
И всегда добряк подинспектор только «гневался», но никогда не наказывал.
В пансионе Миша не забросил музыку. Уметь легко бренчать на фортепиано было в то время признаком хорошего тона; занятие музыкой входило в состав всякого дворянского воспитания. Глинке дали и музыкальных учителей, и поставили для него фортепиано.
Он делал быстрые успехи в фортепианной игре, несмотря на то, что эти уроки носили чисто случайный, несистематический характер.
Музыка и общение с добрым Колмаковым давали большую отраду кроткой и тихой душе Глинки, смягчали грубость учителей и товарищей. Товарищи полюбили Мишу за незлобивость, детскую доверчивость и тихие гармонические звуки фортепиано, которые доносились к ним в свободные часы сверху, из мезонина.
Ещё в пансионе, в эти часы отдыха, Глинка предавался полёту фантазии и сочинял на фортепиано мелодии.
Это было началом его творчества, которое потом прославило имя Глинки, творца русской музыки, на весь мир.
Он кончил пансион и должен был, по обычаю дворян, служить. Лучшей карьерой для дворянина считалась в то время если не военная, то дипломатическая.
Предстояло в конце концов быть послом где-нибудь, так как Глинка по слабости здоровья не мог быть военным. Он и начал службу, но не чувствовал к ней призвания: служил плохо и в конце концов, бросив службу, занялся исключительно музыкой.
Это и была настоящая его дорога. Вялая, мечтательная и болезненная натура жаждала той жизни, которую он создал, среди полёта фантазии, среди вечных мечтаний, среди сладких звуков. И Глинка оставил миру великие музыкальные произведения, которыми гордится русская музыка: оперы «Руслан и Людмила», «Жизнь за царя» и целый ряд прекрасных, полных простоты, красоты и своеобразной русской прелести романсов; он создал также и несколько произведений духовной музыки. Первым из музыкантов Глинка разработал русскую национальную музыку, воспользовавшись теми простыми, задушевными напевами, которыми так богаты наши народные песни и которыми до него все музыканты пренебрегали.
Глинка считается одним из величайших мировых музыкальных гениев.
Он умер в Берлине в ночь со 2 на 3 февраля 1857 года; тело его было перевезено в Петербург и 24 мая предано земле на кладбище Александро-Невской лавры. Здесь на его могиле поставили памятник работы академика Горностаева с медальоном-силуэтом Глинки работы знаменитого скульптора Лаверецкого.
Директор издательства Светлана Гофман Главный редактор Екатерина Аксёнова Выпускающий редактор Инна Анищенкова Корректоры Александра Фёдорова, Аркадий Лыгин, Олег Леднев Дизайн обложки Арабо Саргсяна Вёрстка Алёны Бузиной Издатель Вадим Мещеряков
Директор Группы компаний «Издательский Дом Мещерякова» Ася Мещерякова
Подписано в печать 06.02.2018. Формат 70*90⅟16. Гарнитура Ladoga. Усл. печ. л. 4,68. Печать офсетная. Бумага офсетная. Тираж 5 050 экз. Заказ № ВЗК-06063-17.
Издательский Дом Мещерякова 119270, Москва, Лужнецкая наб., д. 2/4, стр. 17. Телефон: (495) 639-93-49. idm@idmkniga.ru idmkniga.ru
Отпечатано в АО «Первая Образцовая типография», филиал «Дом печати — ВЯТКА». 610033, г. Киров, ул. Московская, 122. Факс: (8332) 53-53-80, 62-10-36.
Но и в плохо поставленном пансионе у Глинки были светлые страницы. Уже пожилым человеком он всегда вспоминал смешного подинспектора и, всегда с чувством некоторого стыда, — те шутки, которые над ним проделывали пансионеры.
Зачинщиком таких штук большей частью являлся шаловливый Соболевский. Раз Соболевский собрал товарищей в рекреационном зале и объявил им:
— Я познакомлю вас со своим новым произведением, друзья мои. Оно поётся на мотив «Душа ль моя, душенька!» Выучите только хорошенько слова.
Ученики столпились вокруг Соболевского и затянули, глядя в листок:
Подинспектор Колмаков Умножает дураков;
Он глазами всё моргает И жилет свой поправляет...
Кантата была длинная, и, конечно, в ней высмеивался бедный подинспектор, которого, в сущности, все мальчики по-своему горячо любили.
— Молодец Соболевский!
— Качать его!
— Ура, ура, Соболевский! — кричали пансионеры.
Прошло несколько дней; весь пансион знал назубок песенку Соболевского, а вечером, не сговариваясь,
мальчики затянули её хором за ужином, едва в столовой показалась знакомая фигура Колмакова.
Подинспектор остановился. Его пуговочка-нос поднялся кверху; на плоском рябоватом лице появилось выражение изумления. Вдруг он разобрал слова:
Подинспектор Колмаков Умножает дураков...
Лицо Ивана Екимовича побагровело; он часто-часто задёргал поднимающийся вверх жилет и стремительно ринулся к тому месту, откуда слышалась песенка.
— А? Что? Кто это кричит? — визгливым дискантом прозвенел его негодующий голос.
Опять тихо; уста жуют, а звуки несутся уже с другой стороны столовой.
Голос Ивана Екимовича повысился до резкого визга:
— А, что? Мальчишки, невежи, накажу!
И он вылетел вон.
Все были смущены, хотя никто не ждал наказания, но у всех было на душе смущение, что обидели любимого преподавателя.
В дверях появился дядька Савелий.
— Стройтесь в пары! — мрачно скомандовал он. — Сейчас придёт господин мусью Биттон.
— А что же подинспектор?
— Гневаются... — коротко заявил дядька.
— А про наказание не поминает?
— Не-ет... только гневаются...
И всегда добряк подинспектор только «гневался», но никогда не наказывал.
В пансионе Миша не забросил музыку. Уметь легко бренчать на фортепиано было в то время признаком хорошего тона; занятие музыкой входило в состав всякого дворянского воспитания. Глинке дали и музыкальных учителей, и поставили для него фортепиано.
Он делал быстрые успехи в фортепианной игре, несмотря на то, что эти уроки носили чисто случайный, несистематический характер.
Музыка и общение с добрым Колмаковым давали большую отраду кроткой и тихой душе Глинки, смягчали грубость учителей и товарищей. Товарищи полюбили Мишу за незлобивость, детскую доверчивость и тихие гармонические звуки фортепиано, которые доносились к ним в свободные часы сверху, из мезонина.
Ещё в пансионе, в эти часы отдыха, Глинка предавался полёту фантазии и сочинял на фортепиано мелодии.
Это было началом его творчества, которое потом прославило имя Глинки, творца русской музыки, на весь мир.
Он кончил пансион и должен был, по обычаю дворян, служить. Лучшей карьерой для дворянина считалась в то время если не военная, то дипломатическая.
Предстояло в конце концов быть послом где-нибудь, так как Глинка по слабости здоровья не мог быть военным. Он и начал службу, но не чувствовал к ней призвания: служил плохо и в конце концов, бросив службу, занялся исключительно музыкой.
Это и была настоящая его дорога. Вялая, мечтательная и болезненная натура жаждала той жизни, которую он создал, среди полёта фантазии, среди вечных мечтаний, среди сладких звуков. И Глинка оставил миру великие музыкальные произведения, которыми гордится русская музыка: оперы «Руслан и Людмила», «Жизнь за царя» и целый ряд прекрасных, полных простоты, красоты и своеобразной русской прелести романсов; он создал также и несколько произведений духовной музыки. Первым из музыкантов Глинка разработал русскую национальную музыку, воспользовавшись теми простыми, задушевными напевами, которыми так богаты наши народные песни и которыми до него все музыканты пренебрегали.
Глинка считается одним из величайших мировых музыкальных гениев.
Он умер в Берлине в ночь со 2 на 3 февраля 1857 года; тело его было перевезено в Петербург и 24 мая предано земле на кладбище Александро-Невской лавры. Здесь на его могиле поставили памятник работы академика Горностаева с медальоном-силуэтом Глинки работы знаменитого скульптора Лаверецкого.
Серия «Детство знаменитых людей»
Литературно-художественное издание Для среднего школьного возрастаАЛТАЕВ АЛ., ФЕЛИЧЕ АРТ.
МАЛЕНЬКИЙ ГЛИНКА
Директор издательства Светлана Гофман Главный редактор Екатерина Аксёнова Выпускающий редактор Инна Анищенкова Корректоры Александра Фёдорова, Аркадий Лыгин, Олег Леднев Дизайн обложки Арабо Саргсяна Вёрстка Алёны Бузиной Издатель Вадим Мещеряков
Директор Группы компаний «Издательский Дом Мещерякова» Ася Мещерякова
Подписано в печать 06.02.2018. Формат 70*90⅟16. Гарнитура Ladoga. Усл. печ. л. 4,68. Печать офсетная. Бумага офсетная. Тираж 5 050 экз. Заказ № ВЗК-06063-17.
Издательский Дом Мещерякова 119270, Москва, Лужнецкая наб., д. 2/4, стр. 17. Телефон: (495) 639-93-49. idm@idmkniga.ru idmkniga.ru
Отпечатано в АО «Первая Образцовая типография», филиал «Дом печати — ВЯТКА». 610033, г. Киров, ул. Московская, 122. Факс: (8332) 53-53-80, 62-10-36.