коллекторы, ночлежки и торгальни, дешевые забегаловки. И дома, дома…

— Останови! — заорал я.

Вот это точно мой дом! Никакой он не рекламный! Старый, одноэтажный, печка дымит!

Кондуктор, ничего не спрашивая, дал машинисту знак остановить трамвай. Там не было остановки, и он, вообще-то, не имел права такого делать, но сделал.

Я побежал к дому, два раза упал в снег и едва не свалился в речку. От этого дома прямо пахло теплом! Он наверняка мой!

В доме сидела старушка и пила чай, подслеповато щурилась в какую-то книгу. Это моя мама?!

— Мама? — спросил я.

Старушка подняла на меня глаза и принялась шарить по столу, пытаясь найти очки. Тут я заметил на столе портрет молодого парня, под которым лежал ромбовидный плотный конверт, а рядом стоял бокал угольного самогона и лежал ИКПЗ с респиратором. Индивидуальный комплект пустынной защиты.

— Вам кого, юноша? Вы служили с Карлом? — надев очки, старушка сразу разглядела под моим бушлатом пустынную форму.

— Никого. Простите. Я ошибся. Я не служил с Карлом, — сказал я и убежал.

Не исключено, что на самом деле я служил с Карлом. Но кто помнит? Прости, Карл, если что.

Напротив дома одноэтажного дома старушки, через набережную, стоял непритязательный самогон-бар «Дабл-Ир». У меня нет денег, но может быть, меня кто-то угостит? Просто нет больше сил.

Я зашел в самогонную и увидел, что за дальним столом в одиночестве сидела девушка Лиза из военного комиссариата. Тут же попытался скрыться, но она увидела меня и помахала рукой. Узнала.

Ну, пусть меня угостит она. Почему бы и нет.

ЛИЗА

Лиза оказалась хорошей девушкой. Стоит человека выдернуть из-за казенной пыльной конторки, и он тут же оказывается куда лучше, чем показался. Это конторка так портит людей? Люди, в принципе, все хорошие же изначально?

Сначала я долго молчал, она пыталась разговаривать, спрашивала какую-то светскую чушь, постоянно задавала какие-то банальные вопросы вроде «чем ты занимался», «где учился», но осекалась, вспомнив про мою амнезию. Я только кивал и пил самогон, который она заказала. Я ей нравлюсь, что ли? Вот в этом бомжовском виде и драном бушлате? Ладно, пусть.

В конце концов я убрался в такой хлам, что перестал помнить даже то немногое, что помнил.

Проснулся у Лизы в съемной квартире на окраине. Да, она жила в муравейнике. Может, моя квартира была за соседней стеной?

— Ты вчера жутко напился, — сказала Лиза. — Очень крепкий организм.

— Твоими молитвами. Спасибо, что приютила. Мы спали в одной кровати?

— Ты спал на ковре. И под ковром.

— Здорово.

— Ты вчера очень много говорил про то, что не можешь отыскать свой дом.

Я вчера много говорил? Я, казалось, вообще ни разу рта не открыл.

— Хочешь, я помогу тебе его отыскать?

— Нет. Сам справлюсь.

— Ладно. Чай будешь?

— Буду, — сказал я, лег на пол, укрылся ковром и снова заснул.

На следующее утро у Лизы был отгул, и мы пошли искать мой дом.

* * *

ДНЕВНИКОВАЯ ЗАПИСЬ СЕРЖАНТА <имя, принадлежность к юниту и род войск вымараны> ВТОРОЙ АРМИИ ГЕНЕРАЛА ФОН ЛАКШИЦА, НОМЕР ТРИ

«Сегодня был неприятный такой случай. Не знаю, стоит ли его описывать в дневниках для потомков, но я же решил быть абсолютно честным. Искренность — мое кредо. Когда разбогатею и у меня будет свой дворянский герб, там будет что-то про искренность и кредо. Мне нравится, как эти слова звучат. Так вот, о чем я?

Рядовый Геннадий Шильц украл козу у местных аборигенов. Я единственный видел, как он тащил идиотскую козу, закрутив ей голову каким-то полотенцем, чтобы не бекала. За такие дела у нас строго, недавно вышла армейская разнарядка по работе с населением и методички по лояльности. И местные смуглые о ней уже знают отлично.

Короче, они пришли жаловаться полковнику Кандерсу. Тому плевать на козу, на местных, вообще на весь этот беспредел, но служба есть служба, и он собрал нас на плацу и велел до вечера сообщить, кто украл сраную козу, и наказать этого человека.

Шильц видел, что я его видел. После ужина, перед последним построением, он отвел меня за столовый тент и попросил не говорить полковнику. Просто очень хотелось есть, а в регионе Шильца обожают козлятину, и у этих в бурнусах полно коз, а кормят в армии плохо, а у Шильца был день рождения, а теперь его оштрафуют и отправят домой, не выплатив контрактные. И он больше никогда не будет воровать коз.

Я поздравил его с днем рождения и ушел. На следующий день Шильц покинул расположение и отправился на родину, в свою жуткую дыру, где козлов едят. Я не считаю свой поступок каким-то праведным, но считаю, что сделал все верно.

Накосячил — отвечай. Порядок должен быть. Вы можете сказать, что в армии важно боевое братство, но мы ни в одном бою пока не были, только мелкие перестрелки, а коз воровать нельзя, и за поступки свои надо держать ответ. Правильно?»

ПРОПОВЕДНИК

Прошла неделя поисков. Мы с Лизой обошли, наверное, тысячу домов. Иногда я заходил в те, которые показались мне знакомыми. Я больше не врывался, не вел себя безумно. Лиза нашла мне где-то неплохой костюм — кажется, он принадлежал раньше ее отцу, — и мы ходили, представляясь молодой парой, которая хочет купить дом и интересуется, не собираются ли хозяева продавать. Безуспешно.

Пока Лиза забалтывала хозяев, я всматривался в обстановку. Брал в руки статуэтки, перелистывал книги в шкафах, украдкой трогал блюдца в серванте. У нас была теория, что мне помогут вспомнить дом тактильные ощущения. Лиза периодически звала обратиться к доктору-мнемологу, но я отказывался. Я должен пробовать сам.

Много всяких домов перевидал. Большие, маленькие, коттеджи и бытовки, в три этажа и даже в четыре, с разноцветными крышами. Одни были страшные, другие уютные, но никогда не было моего. Где-то жили счастливо, где-то невесело умирали, бегали дети, опять же не мои. Какие-то другие матери ждали каких-то других сыновей.

На закате, когда сквозь мачты паровых поршней, шпили пневмопочт и темные облака блестел закат, мы уже шли домой.

— Смотри, какой красивый. Клен во дворе, черепица веселая. Постучим?

— Точно не мой, — сказал я, бросив взгляд на дом. — Даже не екает ничего. Пойдем к тебе, пожалуйста? Мне кажется, ты устала.

— Да, давай уже домой, — сказала Лиза и зевнула.

Домой…

Вечером мы пили чай ее доме. Лиза читала газету, а я в сотый раз разложил на круглом обеденном столе мои скудные вещи из вещмешка. Карандаши, ИПКЗ, кролик в бумажке, жевательный табак, всякую