Элизабет Питерс Последний верблюд умер в полдень

От переводчика

Шестой роман, повествующий об Амелии Пибоди и её семействе, заметно отличается от предыдущих: детективная интрига малозаметна и находится на заднем плане. Как признаётся сама Элизабет Питерс, «Последний верблюд» написан в стиле приключенческих произведений выдающегося английского писателя Генри Райдера Хаггарда. Да и в самом тексте имеется множество отсылок (зачастую иронически обыгрываемых) к различным повестям и романам этого автора.

«Верблюд» вышел в свет в 1991 году. Действие его происходит в конце XIX века (в соответствии с хронографическим списком — в 1897–98 гг.). При всей достаточно качественной стилизации под язык художественных произведений столетней давности в тексте всё-таки встречаются достаточно современные выражения.

При переводе я старался сохранить особенности стиля, в том числе искусственно «состаривая» то, что выбивалось из общей картины: «сведения» вместо «информации», «позиция» или «положение» вместо «локализации», «местность» вместо «региона» и т. п.

Титулы знати переведены так, как они даны автором. Ясно, что в Древнем Египте не было ни принцев, ни графов, и имеется в виду только примерное соответствие тогдашних рангов нынешним.

В. Борисов

Хронологический список романов из серии «Амелия Пибоди»

1. 1884–85, Амарна, Крокодил на песке

2. 1892–93, Долина царей, Проклятье фараона

3. 1894–95, Мазгунах, Неугомонная мумия

4. 1895–96, Дахшур, Лев в долине

5. Лето 1896 года, Лондон и Кент, Не тяни леопарда за хвост

6. 1897–98, Затерянный оазис (Судан), Последний верблюд умер в полдень

7. 1898–99, Амарна, Змея, крокодил и собака

8. 1899–1900, Дра-Абу-эль-Нага, Бассейн гиппопотамов

9. 1903–04, Глядя на огромную кошку

10. 1906–07, Долина Царей, Обезьяна, стерегущая равновесие

11. 1907–08, Затерянный оазис (Судан), Страж горизонта (опубликована вне хронологии)

12. 1910, Палестина, Река в небесах (опубликована вне хронологии)

13. 1911–12, Завиет-эль-Ариан, Сокол у портала

14. 1914–15, Гиза, Он будет греметь в небесах

15. 1915–16, Гиза, Властелин молчания

16. 1916–17, Газа и Дейр-эль-Медина, Тот самый золотой

17. 1919–20, Дети бури 18. 1922–23, Долина Царей, Змей на короне

19. 1922–23, Долина Царей (гробница Тутанхамона), Гробница золотой птицы

От автора

Я обязана переводом латинских заметок Рамзеса любезности мисс Тути Годлав-Райднур; если в этот перевод вкрались ошибки, то из-за моей невнимательности при расшифровке, или же (что более вероятно) из-за торопливости самого Рамзеса.

Снимаю шляпу перед умением Шарлотты Маклеод^[1] изобрести особо изысканный способ вывести врага из строя. Снимаю пробковый шлем перед доктором Лин Грин, снабдившей меня копиями труднодоступных египтологических научно-исследовательских материалов.

Но имя того, перед кем я в самом большом долгу, будет очевидно для читателя-интеллектуала. Как и Амелия (да и сам Эмерсон, пусть даже он отказывается это признавать), я — поклонница романов сэра Генри Райдера Хаггарда. Он был мастером вымысла, мастером, подобного которому, увы, трудно встретить в наши дни упадка; вынырнув из океана прочитанных мною книг, я решила написать нечто в подобном стиле. Мой роман — дань любви, восхищения и ностальгии.

Элизабет Питерс (Барбара Мертц)

Книга первая

Говорил я тебе, что это — дурацкий план!

Нахмурив брови и подбоченившись, Эмерсон стоял, глядя в упор на лежавшее жвачное. Любящую подругу (если у верблюдов существуют такие, в чём я лично сомневаюсь), возможно, мог бы утешить тот факт, что лишь незначительное колебание песков отметило место его гибели. Как и его собратья в караване, из которых этот верблюд был последним, он просто остановился, опустился на колени, и отошёл, мирно и спокойно. (Могу добавить, что такое поведение нехарактерно для верблюдов — как живых, так и умирающих.) И уж тем более подобное поведение нехарактерно для Эмерсона. Для читателей, которые сталкивались с моим уважаемым мужем — во плоти или на страницах предыдущих книг — не будет ничего удивительного в том, что он отреагировал на смерть верблюда так, как будто животное покончило с собой с единственной целью досадить ему. Глаза на загорелом и чеканном лице вспыхнули, подобно сапфирам; он сорвал с головы шляпу, швырнул её на песок и пнул так, что она отлетела невесть куда. Лишь после этого яростный взгляд обратился в мою сторону.

— Проклятье, Амелия! Говорил я тебе, что это — дурацкий план!

— Да, Эмерсон, говорил, — ответила я. — Используя те же самые выражения, если я не ошибаюсь. Более того, если ты припомнишь наше первое обсуждение этого путешествия, то, быть может, вспомнишь и то, что я была абсолютно согласна с тобой.

— Тогда что… — Эмерсон огляделся вокруг. Безграничные и безжизненные, как выразился поэт, пустынные и ровные пески^[2] беспредельно простирались вдаль. — Тогда что, чёрт побери, мы здесь делаем? — взревел Эмерсон.

Весьма разумный вопрос, который, кстати, мог бы возникнуть и у читателя этого повествования. Профессор Рэдклифф Эмерсон, Ч.К.О.^[3],член Британской академии, доктор юридических наук (Эдинбург), доктор гражданского права (Оксфорд), член Американского философского общества, и так далее, выдающийся египтолог как этой, так и любой другой эпохи, достаточно часто оказывался в необычном (если не сказать — угрожающем) положении. Смогу ли я когда-нибудь забыть тот волшебный момент, когда вошла в гробницу, высеченную в пустынных скалах близ Нила, и нашла Эмерсона в бреду, охваченного лихорадкой, отчаянно нуждавшегося в помощи и неспособного к сопротивлению?^[4] Узы, возникшие между нами благодаря моему квалифицированному уходу, затем многократно усилились благодаря тем опасностям, что нам пришлось совместно претерпеть; а спустя некоторое время, читатель, я вышла за него замуж. С того знаменательного дня мы проводили раскопки в каждом значительном районе Египта и подробно сообщали о наших открытиях. Скромность не позволяет мне присвоить слишком большую долю заработанной нами научной репутации, но Эмерсону первому следовало бы провозгласить, что мы были партнёрами как в археологии, так и в браке.

От песчаных гор на кладбищах Мемфиса до скалистых утёсов фиванских некрополей мы брели рука об руку (образно говоря) по местности столь же негостеприимной, что и пустыня, окружавшая нас нынче. Однако никогда прежде мы не удалялись более чем на несколько миль от Нила и его живительной влаги. Теперь же он протекал далеко позади нас, и не было видно